– Как министр обороны?

– Понято правильно. Меньшего они не заслуживали. Вам стоило увидеть их физиономии. – Она осмотрелась. – Где тот бар, о котором вы мне говорили? Мне нужна ЧХВ.

– Неужели чай с...

– Чертовски хорошая выпивка.

14

Миновав пару кварталов и пару раз свернув, они оказались в заведении Хулио.

Оно немного напомнило Джейми «Парфенон» – не внешним видом, а царящей в нем атмосферой. Те же самые взрывы смеха, такие же разговоры, тот же дух товарищества. Ей понравились и висящее над стойкой объявление «Бесплатное пиво – завтра», и свисающие с окон сухие плети растений, что придавало заведению неповторимость. Чувствовалось, что Робертсон был тут своим человеком. Когда он вошел, не менее половины посетителей принялись махать ему и выкрикивать приветствия.

– Значит, для друзей вы Джек?

Джек кивнул:

– Если хотите, тоже можете так звать меня.

– Может быть, если станем друзьями.

Он улыбнулся и показал на столик в дальней части помещения:

– Сядем вон там и поговорим.

Джейми заметила, что здесь Джек чувствовал себя куда свободнее, чем в ее кабинете. Он стал практически другим человеком. Напряжение сменилось раскованностью и дружелюбием. Может, все дело в одежде. Раньше он был в пиджаке и рубашке с галстуком, а сейчас одет с подчеркнутой небрежностью. Но выглядел неплохо. Джейми нравилось, как на нем сидят джинсы и красная рубаха гольф, нравилось, как играют упругие мышцы предплечья, когда он рассеянно барабанит пальцами по столу.

Едва они уселись – он спиной к стене, а она спиной к общему залу, – к ним подошел невысокий мускулистый латиноамериканец с тоненькими, словно нарисованными усиками. Робертсон представил его владельцем заведения. Пообещав незамедлительно доставить заказанные пинту «Роллинг Рокс» и порцию виски с содовой, хозяин отошел.

– Мне нравится это место, – сказала Джейми. – У него есть свое лицо.

Джек кивнул:

– Ага. Но не слишком броское. Хулио постарался, чтобы тут не торчали яппи[16].

Оглянувшись, Джейми присмотрелась к посетителям – в основном представители рабочего класса с редкими вкраплениями обеспеченных любителей экзотики.

– Но не слишком в этом преуспел.

– Ну, нельзя же их выставлять, когда они сюда забредают, но, с другой стороны, он их ничем не заманивает. Ему удалось придать своему заведению неповторимый шарм.

– Что‑то есть притягательное в подобных заведениях! – удивленно сказала Джейми. – В барах, тавернах, пабах! Империи возникают и рушатся, религии приходят и умирают, идеологии и политические философии овладевают массами, а потом идут на спад – и во всем этом хаосе человеческого существования неизменно продолжает светить звездочка таверны. Даже когда тупоголовые праведники с поджатыми губами пытаются уничтожить их, таверны выпрыгивают в мир снова и снова.

– Как ШС, – сказал он.

– М‑м‑м?

– Так мы, дорменталисты, называем занятие «Шлепни Суслика».

Подумав, Джейми вспомнила: так называлась игра, когда играющий, вооружившись деревянным молотком, колотил пластикового суслика, загоняя его в нору – лишь для того, чтобы тот снова выскочил из нее.

Она засмеялась:

– Вот уж верно «Шлепни Суслика».

– Вы не думаете, что на этом и стоит существование многих баров?

Джейми улыбнулась и кивнула:

– Вы мне нравитесь, Робертсон.

– Зовите меня Джеком.

– О'кей. Джек.