– Минутку. Ты хочешь сказать, что, когда я слушаю, скажем, басовую партию Джека Брюса в «Перекрестке», это всего лишь сочетание нулей и единиц?

– Именно. Музыка переводится в двоичный код, который записывается на диске, а плеер переводит его обратно.

Джек изумленно покачал головой:

– А я всегда думал...

И тут только он понял, что на самом деле никогда об этом не думал. Он вставлял лазерный диск в щель и нажимал кнопку. И больше ничего ему не нужно было знать. До сегодняшнего дня.

– Давай‑ка я преподам тебе краткий курс о компакт‑диске и компакт‑дисковом запоминающем устройстве. У них обоих единственная непрерывная спиральная линия, шириной в половину микрона. Она раскручивается от центра к периферии.

– У виниловых пластинок наоборот.

– Именно. У лазерного диска эта линия тянется на три с половиной мили. Ноли и единицы представляют собой провалы и ровные участки. Провалы – это единицы, а ровные участки – это нули. Лазер считывает эти сочетания – и ты или получаешь данные на своем компьютере, или слышишь музыку. Со скоростью четыреста пятьдесят оборотов в секунду.

– Ого. До чего сложно.

– Считывание еще сложнее, но мы не будем в него углубляться.

– Благодарю.

Расс улыбнулся:

– Речь идет о коммерческих компакт‑дисках. Но есть и несколько иная технология, которая имеет дело не с провалами и подъемами, а с помощью более мощного лазера выжигает серию точек в красочном слое пластика. Тепло меняет их отражающую способность, создавая этакие виртуальные провалы.

– Так на чем мне остановиться?

– Поскольку ты не хочешь оставлять по себе следы, такие варианты, как, скажем, поцарапать, оставить какую‑то отметину или капнуть кислотой, отвергаются. Так что я вижу два других варианта. Для первого ты берешь десантный нож и пускаешь его в ход, чтобы расширить центральное отверстие, точку вращения – но лишь чуть‑чуть. Много не требуется. Даже еле заметное изменение диаметра заставит диск болтаться, а когда это происходит при скорости вращения в четыреста пятьдесят оборотов в секунду, система считывания сходит с ума, то есть лазерный луч скачет как сумасшедший с дорожки на дорожку – а их отделяет друг от друга всего полтора микрона, – и оптическое воспроизведение встает на уши. Иными словами, «Секс пистолс» звучат как «У Джейн был козленочек».

И, опрокинув в горло очередную бутылку пива, он сделал выразительный жест свободной рукой.

– Но тем не менее, данные остаются на диске, не так ли? – уточнил Джек. – Значит, если кто‑то заметит, что произошло с центральным отверстием, и исправит его, данными можно будет воспользоваться.

– Если поймут, что с дыркой поработали, если смогут безупречно восстановить ее. И то и другое очень – и весьма – сомнительно.

– Но возможно.

Расс вздохнул:

– Да, возможно.

– А есть другие варианты?

– Взять с собой электрическую плитку и поджарить диск так, чтобы он чуть‑чуть покоробился. Скажем, на шестнадцатую долю дюйма. Или еще меньше. В любом случае лазерный луч собьется с наводки.

– Но ведь можно...

– Исправить коробление? Ни в коем случае.

Он сковырнул крышечку с очередной бутылки и протянул ее Джеку, который отмахнулся.

– Уверен?

Расс торжественно кивнул:

– Однажды покоробившись, пластик никогда не обретет заново безукоризненно плоскую форму, и бороздки никогда не выстроятся параллельными рядами.

Это Джеку понравилось. Именно такой вариант: простой и технически несложный.

– Кстати, у тебя тут где‑нибудь не завалялась электроплитка?

12

Сидя в темноте кухни, Мэгги облегченно застонала, когда сняла с бедра докрасна раскаленное распятие.