Серо-зелёный поток вооружённых людей хлынул через пролёты моста, затопил его, скрестился с синим течением реки, перевалил на другой берег и будто наткнулся на невидимую преграду...

Долговременные огневые точки, сокращённо -  доты, развёрнутые боком к противоположному берегу, бойницами - к переправе, замаскированные в подвалах станционных зданий  и на склонах возвышенности, одновременно ощетинились пулемётными очередями, заливая фланкирующим огнём всё предмостовое пространство и сам мост, а точнее - абсолютно беззащитные на нём толпы военнослужащих.

Два… четыре.. семь.. не отрывая глаз от бинокля, пересчитал пулемёты противника японский генерал, как косой срезающие переправляющуюся  пехоту. Беглый огонь японской артиллерии по вскрытым пулемётным позициям русских продемонстрировал, насколько беспомощен может быть “бог войны” перед бетоными сводами и перекрытиями в три наката с глубоко утопленными бойницами, развёрнутыми боком к к противоположному берегу, что лишало даже теоретической возможности прямого поражения снарядом.

 Немногочисленные счастливчики, прорвавшиеся через огневой мешок и добравшиеся до станции, узнали, что бронепоезд тоже вооружён не только пушками, но и “крепостными” пулемётами системы “Максим”,  консолидированный кинжальный огонь которых обессмысливает даже теоретическую возможность успешного развития лобовой атаки .

Тяжело вздохнув, генерал приказал батальонам оставить заваленный трупами мост и отходить по впадине между сопками, чтобы затем перегруппироваться и охватить защитников станции с  флангов...

Трое суток инженерные части армии вторжения наводили переправы через Онон ниже и выше по течению этой проклятой станции. Трое суток авангард непрерывно хоронил инженеров, сапёров, офицеров и фельдфебелей, погибающих от пуль снайперов каждый раз, когда они неосторожно приближались к реке и каким-то  образом выдавали свою принадлежность к войсковому начальству.

Трое суток гремели пушки русского бронепоезда, разрушая только что наведенные переправы, пока японские инженерные части не забрались на севере до старейшего на территории Забайкальского края буддийского монастыря — Цугольский дацан, а на юге - до 73-его разъезда, у которого через 70 лет будет построен посёлок Ясногорск.

 Бой в условиях сильно пересечённой местности трое суток напоминал японскому военачальнику, каким образом античные 300 спартанцев могли сдерживать многотысячное персидское войско.  В ХХ веке ничего не изменилось. На ограниченном пространстве совсем неважно сколько у тебя имеется солдат и пушек. Имеет значение только то, сколько из них сможет принять непосредственное участие в сражении.

Армия Куроки, зажатая с одной стороны водной преградой  а  с другой - нависающими над дорогой горами, не могла ввести в бой одновременно более одного полка, причём атакующие  подразделения чувствовали себя дискомфортно сразу по трём причинам.

Первая - это почти полуторакратная дальность эффективного винтовочного огня противника за счет оптических прицелов, которые имелись у всех без исключения стрелков князя.

Вторая - заранее подготовленные, хорошо оборудованные и замаскированные блиндажи пулемётчиков на господствующих высотах, недоступные не только из-за правильной фортификации, но и за счет щедрого минирования всех возможных подходов.

Третья - господство на поле боя русской артиллерии, стреляющей  дальше и чаще, при этом являющаяся крайне неудобной, постоянно маневрирующей, да к тому же бронированной, целью.

Эффект неожиданности, всегда являющийся привилегией того, кто точно знает, куда направляется противник и где его ждать, усугублял все три вышеуказанные факторы, умножая потери и снижая моральный дух атакующих батальонов.

Когда переправы были наведены, обстрелы прекратились и  на западный берег реки Онон потекли ручейки армии вторжения, генерал Куроки отнюдь не радовался.