|
Заметив это, Сильвия схватила тонкую белую руку Пьеретты и, стиснув ее в своих клешнях, хотела разжать пальцы девочки. То была ужасная борьба, гнусная, как всякое посягательство на мысль - единственное сокровище, которое бог создал неподвластным никакому насилию и охраняет, как тайную связь между собой и обездоленными. Обе женщины - одна еле живая, другая полная сил - глядели, не отрываясь, друг на друга. Пьеретта впилась в свою мучительницу горящим взглядом, - таким же взглядом смотрел когда-то рыцарь-тамплиер, которого пытал;; ударами маятника в грудь в присутствии Филиппа Красивого (и король, не выдержав огня его глаз, в смятении бежал из застенка). Глаза Сильвии, женщины, снедаемой ревностью, метали зловещие молнии в ответ на магнетический взгляд Пьеретты. Царило грозное молчание. Сжатые пальцы бретоночки противились Сильвии со стальным упорством. Старая дева вывертывала руку Пьеретты, пыталась разжать ее пальцы и, ничего не добившись, с бессмысленной жестокостью вонзала ногти в ее руку. Наконец она в бешенстве потянула этот сжатый кулачок ко рту и вцепилась зубами в пальцы Пьеретты, чтобы заставить ее выпустить письмо. Девочка по-прежнему устремляла на нее ужасный взгляд невинной жертвы. Старая дева, обезумев от ярости и уже ничего не соображая, схватила руку Пьеретты и принялась колотить кулаком девочки по подоконнику, по мрамору камина, - подобно тому как это делают с орехом, чтобы расколоть его и добраться до ядра. - Помогите! Помогите! - кричала Пьеретта. - Убивают! - А! Я застала тебя среди ночи с возлюбленным. а ты еще кричишь? И Сильвия продолжала безжалостно терзать руку девочки. - Помогите! - кричала Пьеретта, кулак которой был уже весь в крови. Вдруг раздался яростный стук в парадною дверь, Обе кузины, выбившись из сил, замерли. Стук этот разбудил и встревожил Рогрона; не понимая, что происходит, он вскочил с постели и бросился к сестре, но не нашел ее в комнате; он испугался, спустился вниз, отпер дверь и был почти сбит с ног Жаком Бриго и еще каким-то существом, похожим на призрак. В этот же самый миг Сильвии попался на глаза корсет Пьеретты; она вспомнила, что давеча нащупала в нем какую-то бумагу, ринулась на него, как тигр, и обмотала его вокруг своей руки, потрясая им с торжествующей улыбкой перед девочкой, точно ирокез, готовящийся скальпировать врага. - Я умираю, - простонала, падая на колени, Пьеретта. - Кто спасет меня? - Я! - крикнула, склонившись над ней, седовласая женщина с морщинистым пергаментным лицом и сверкающими серыми глазами. - Ах, бабушка, ты пришла слишком поздно! - заливаясь слезами, воскликнула бедная девочка. Совершенно обессилев, в изнеможении после яростной борьбы, больная упала на свою постель. Высокая, худая, похожая на призрак старуха, точно нянька, взяла ее на руки и вышла вместе с Бриго, не удостоив Сильвию ни единым словом, но бросив ей презрительно обвиняющий, трагический взгляд. Появление этой величавой старухи в бретонском наряде, в черном суконном плаще, с накинутым на голову капюшоном, в сопровождении грозного Бриго, повергло Сильвию в ужас: ей почудилось, что это сама смерть. Старая дева спустилась вниз, слышала, как захлопнулась дверь, и столкнулась нос к носу с братом. - Они, стало быть, не убили тебя? - спросил Рогрон. - Ложись спать, - сказала Сильвия. - Завтра утром решим, что делать. Она снова легла в постель, распорола корсет и прочла оба письма Бриго, приведшие ее в замешательство. Уснула она в полном смятении чувств, не подозревая даже, какое серьезное судебное преследование грозит ей за ее поведение. Письмо Жака Бриго застало вдову Лоррен в неописуемо радостном состоянии и омрачило его. |
