|
Однако так и было. Понемногу, малыми дозами, словно давая яд, принц Конти раскрывал перед де Еоном секреты французской политики. Де Еон и не подозревал, что уже взят на учет секретной службой Версаля, и сейчас (в разговорах, вроде шутя) его подвергали обработке. Лаская болонку изнеженными руками, Конти признался однажды де Еону: - Мои взгляды скользят по полуночным странам. Там все непрочно и троны колеблются. Династии сменяют одна другую. Смотрите на Елизавету: бочка вина, горсть золота и шайка солдат, выросших из метели, доставили ей трон... И какой трон! Елизавета дважды отказала мне в своей руке. Но у меня есть к ней еще две претензии: у нее свободна сейчас, пока Бирон в ссылке, древняя корона Кеттлеров Курляндских... На худой конец пусть Елизавета сделает меня главнокомандующим всей русской армии. Де Еон понял, что все эти интимные разговоры ведут с ним неспроста. И не удивился, когда Конти сказал ему: - Вы мне нужны не только для приискания рифмы на слово “рыба”. Вы пригодитесь, шевалье, для более высоких целей. И я не скрою, что уже имел беседу о вас.., там.., за решеткою Версаля! Готовьтесь к маленькому повороту в судьбе... Не боитесь? Де Еон поклонился, и в потемках Тампля вдруг ослепительно сверкнула в ухе его бриллиантовая сережка. *** За спиной де Еона нечаянно решилась его судьба. Маркиза Помпадур по себе знала, какой пронырливостью может обладать женщина, и посоветовала Конти: - Чего не сделает француз в Петербурге, то исполнит англичанин. Но что не по силам мужчине, надобно доверить женщине. - Вы, прелестная маркиза... - Да, да! Почему бы не послать де Еона как женщину? - Но, прелестная маркиза... - Да, да! Именно так, как вы и подумали, принц. Де Еон обладает миниатюрными чертами лица. Щеки его, как он сам мне признался, еще не ведали прикосновения бритвы. У него сильные, но маленькие руки избалованной пастушки. И чистый, как бубенчик, голос... Скажите - какую вам еще женщину надо? Свершилось: через несколько дней принц Конти подал де Еону бумагу: "Мой дворянин Еон де Бомон да будет доверять всему, что услышит от принца Конти, моего любезного брата, и никому да не скажет он о том ни слова. Аминь. Король”. Де Еон испугался: невозвратимо прекрасной показалась жизнь, которой наслаждался он до сего времени... Шпага, вино, книги, шахматы! - Ваше высочество, - побледнел он невольно, - а если я, ссылаясь на занятость науками, осмелюсь отказаться от этой чести? - Но вы же видели руку короля! - возмутился Конти. - А если я откажусь, что ожидает меня? - Бастилия, мой друг... Увы, Бастилия! Так-то вот юный повеса вступил на скользкую стезю секретной дипломатии. Вступил на нее как раз в середине XVIII века - времени, когда в громе сражений суждено было перекраивать карту мира... Он сделался скрытным, таинственным и хитрым. Аминь! Король! Бастилия! ВЕЛИКИЙ КАНЦЛЕР А на бурных берегах Невы был свой, российский, Тампль, выросший среди мазанок мастеровых, по соседству с первой таможней Петербурга - как раз на том “галерном месте”, где ныне высятся классические пропорции здания бывшего сената. Краткая история русского Тампля изложена красноречиво в судьбе его всемогущих владельцев: 1, князь Александр Данилович Меншиков - сослан в Березов, где и умер, с мужеством приготовив себе место для могилы; дом его перешел к Миниху. |
