|
И грянул гром, но какой гром! Отзвуки его, словно круги по воде, докатились до самых плюгавых дворов Европы, куда не заглядывали даже шарлатаны, лечащие горбы способом “удара об воздух”... Императрица всегда была простой барыней, и гнев ее на великого канцлера мало отличался от гнева помещицы на своего лакея. - Душегуб, ирод проклятый!.. - кричала она ему. - То-то, я примечаю, ты у причастия святого редко бывал. За сколько же ты продал меня, антихрист? Ведь я и конвенцию-то эту подписала для той единой нужды, чтобы Фридриха от Курляндии отринуть! А теперь - что? Ты его мне в дружки подсунул? Бестужев и сам не гадал, куда заведет Россию его твердая, но потерявшая гибкость “система”, перенятая им от недоброй памяти Остермана. На ослабших ногах канцлер кинулся к Вильямсу; между ними повторилась сцена, очень близкая той, которая была разыграна в Сан-Суси между Фридрихом и герцогом Нивернуа... - Императрица в отчаянии от вашей измены, - заявил канцлер. - Измены? - отрекся Вильяме. - Нет! Наш договор с королем прусским может показаться обидным только королю Франции. Мне, господин канцлер, непонятны ваши намеки... Я знаю вас и знаю, что вы сами никогда не желали дружбы с Францией! Так чего же вы сейчас бросаетесь упреками в измене? Вся “система” жизни Бестужева катилась сейчас в пропасть, и канцлер прищемил Вильямса в кресле тяжелым взглядом. - А пенсион для меня.., когда? - спросил он, задыхаясь. Вильяме с трудом скрыл злорадную усмешку: - Простите, за что же вам платить в этом случае? - За позор мой! - ответил великий канцлер... Вскоре Елизавета, поуспокоившись, потребовала Бестужева к себе и вручила ему бумагу для передачи в руки Вильямса. - Отныне резон наш таков, - заявила она. - Бить Фридриха мы будем, невзирая на все договоры с Англией. Но что касаемо кляуз лондонских, то король Англии жеваной фиги от меня не получит. Не дам ему солдат, да и только! Русский солдат для нужд российских нужен... И денег чужих за него не возьму! Бестужева зашатало, и - недаром: сейчас он держал в руках “Секретную декларацию Елизаветы” (именно под таким названием она вошла в историю дипломатии народов). Это была всего лишь одна добавочная статья к договору о союзе с Англией. Но договор мог иметь законную силу лишь в том случае, если король Пруссии нападет на Королевство английское, что уже само по себе исключалось. - Матушка! - взвыл канцлер. - Что, батюшка? - ехидно спросила Елизавета. - Без ножа ты меня режешь! - Не я, милый. Не я тебя режу... Таково коллегия решила! Не все ты един - есть еще глас коллегиальный, глас божий. - Как же я такое Вильямсу отдам? С какими глазами? - С твоими-то глазами только и отдавать такое... Неси! Делать нечего. Бестужев в одиночестве выхлебал графин вина и объявил потом Вильямсу: - Государыня наша, кроткия сердцем Лисавет Петровны, в глубокоразумии своем, высочайше указать соизволили... И - после вступления - огорошил его “Декларацией”. Вильямса, уж на что был крепкий британец, чуть удар не хватил. Что было сил отпихивался от дополнений к прежнему договору. - Что скажет король? - кричал посол на канцлера. - За все услуги его, оказанные вам неоднократно, могли бы, кажется, и лучше озаботиться об интересах Англии в России! - Никто не виноват, - отвечал Бестужев, - что Ванька Шувалов, а не я, спит с государыней. |
