|
– Юлия… Но почему мне не выбрать себе жену из рода Сульпициев, или Клавдиев, или Эмилиев, или Корнелиев? Любая девушка из любой старой патрицианской семьи может дать мне то же самое – и даже больше! Я имею в виду – древнее имя, связи для успешного продвиже-ния… Улыбаясь, Цезарь покачал головой: – Ты меня провоцируешь, Гай Марий. Лучше не стоит… Конечно, ты можешь взять себе жену из любого древнего рода. Однако каждый при этом будет уверен, что ты просто купил де-вушку. Цезари же никогда не продавали своих дочерей. Одно только известие о том, что тебе разрешено жениться на одной из Юлий, даст понять решительно всем, что ты достоин любой чести. Все пятна с твоего имени исчезнут. И заметь: я посоветую моим сыновьям выдать своих будущих дочерей, моих будущих внучек, за богатых ничтожеств – так быстро, как только они смогут это сделать. Марий налил себе еще и вопросительно посмотрел на Цезаря. – Гай Юлий, но с чего ты решил дать мне этот шанс? – По двум причинам. Первая, вероятно, покажется тебе не слишком сентиментальной. Я хочу изменить бедственное положение, в которое попала моя семья из-за отсутствия денег. Но торговать дочерьми я все-таки не хочу. Помнишь – я заметил тебя вчера во время жертвоприно-шения… Это был знак свыше. Я – не из тех, кто верит в предзнаменования, однако тут меня действительно будто осенило. Я почувствовал, что ты – тот, кто спасет Рим, если только дать тебе эту возможность! Если не ты – Рим погибнет. Наверное, каждый римлянин все-таки скло-нен к суеверию, а древние фамилии – особенно. Это относится и ко мне. Я много думал после того дня. Разве не выполню я свой долг по отношению к предкам, подумалось мне, если дам Риму человека, в котором Рим столь нуждается? – Я ощущал в себе нечто подобное, – внезапно глухо проговорил Марий. – Когда отправ-лялся в Нуманцию. – И ты тоже! Значит, нас уже двое. – А вторая причина? Цезарь глубоко вздохнул: – Я уже достиг того возраста, когда никуда не деться от сознания, что я никогда не смогу дать своим детям того, что должен был дать отец. Я слишком стар! Они были окружены любо-вью и заботой, ни в чем не нуждались, хотя и излишеств не ведали. Они получили достойное образование. Однако все, что я имею, – это дом и примерно пятьсот югеров земли на Альбанских холмах. Цезарь сел, скрестив ноги, и наклонился вперед. – А детей у меня четверо, хотя даже два ребенка – уже слишком много. Два сына и две до-чери. Того, что у меня есть, недостаточно, чтобы обеспечить карьеру моим сыновьям. Они не смогут даже стать рядовыми членами Сената, как я. Если я разделю имущество между сыновья-ми, то ни один из них не наберет сенаторского ценза. Если оставлю все Сексту – тот еще сможет чего-нибудь добиться, однако мой младший, Гай, не удержится даже в звании всадника. Превра-тится во второго Луция Корнелия Суллу… Ты знаешь Суллу? – Нет. – Его мачеха живет по соседству с нами. Женщина низкого происхождения, лишенная чув-ства меры и такта, но богатая баснословно. Кажется, у нее есть какой-то наследник… племянник или племянница. Как-то раз она вынудила меня разговориться с нею, и с тех пор время от време-ни приходится выслушивать ее болтовню. Луций Корнелий Сулла – ее пасынок – живет с ней, поскольку, по ее словам, ему просто некуда податься. Представь себе только – патриций Корне-лий! Род настолько древний и знатный, что Сулла хоть сейчас может войти в Сенат, – и тем не менее у него нет никакой надежды занять подобающее ему место. Он – нищий! Эта ветвь рода увяла уже давно. Его отец в любом случае ничего не мог бы сделать для сына. Да еще пристра-стился к вину и пропил остатки былого могущества. Он женился на соседке – той самой, что содержит Суллу после смерти его отца. |
