|
– Ты уже и так немолод. Еще два-три года дела не испортят. Напротив – они могут сослу-жить тебе хорошую службу, если ты сумеешь воспользоваться возможностями. Кроме того, ты выглядишь куда моложе своих лет, Гай Марий, а это немаловажно. Ты – воплощение здоровья и силы. Человек такого роста и сложения всегда производит сильное впечатление на выборщиков. То, что ты из «новых людей», вообще не играло бы роли, не навлеки ты на себя гнев Цецилиев Метеллов. Ты мог бы стать консулом уже три года назад, в свой срок. А вот неприметному и ху-досочному человечку, слабосильному уродцу не поможет и имя Юлиев… Так что консулом ты будешь, не сомневайся. – Чего ты хочешь для своих сыновей? – В смысле – какую собственность? – Да. Марий, позабыв о тонкости хиосского шелка, неосмотрительно опустился на скамью из бе-лого неполированного мрамора. Скамья была влажной, и, когда Марий поднялся, на ней оста-лось неровное бледно-пурпурное пятно. Краска сошла с материи и впиталась в пористый камень. Одно-два поколения спустя эта скамья стала одним из наиболее любимых и ценных предметов обстановки для другого Гая Юлия Цезаря – потомка нынешнего. Для того же Цезаря, который предлагал сейчас Гаю Марию сделку, эта скамья сделалась символом чуда и надежды. Когда один из рабов рассказал ему о появлении странного пятна и Цезарь лично осмотрел его (раб был исполнен скорее благоговения, нежели страха, – каждый знал, что означает царственный пурпур), он удовлетворенно вздохнул: это пятно как бы подтвердило, что через выгодный брак семья достигнет высот власти. Его охватило радостное предчувствие. Да, Гай Марий сыграет в истории Рима такую роль, о которой сам Рим еще и не догадывается. Цезарь приказал перенести скамью из сада в атрий, но никогда и никому не проговорился, как именно это пурпурное пятно на ней появилось. – Для Гая я хотел бы получить хорошие земельные угодья, чтобы они обеспечили ему ме-сто в Сенате. Для этого потребуется приблизительно шестьсот югеров земли, готовой для про-дажи, – дополнительно к моим пятистам в Альбанских холмах. – Цена? – Чудовищна. Зависит от качества земель и близости к Риму. В Риме – ужасная дороговиз-на, спрос превышает предложение… Четыре миллиона сестерциев… миллион денариев, – отва-жился вымолвить Цезарь. – Согласен. – Марий оставался спокоен, как будто речь шла всего лишь о тысячах. – Наде-юсь, сделка останется между нами? – Естественно! – поспешно согласился Цезарь. – Деньги принесу завтра. Лично. Еще? – Думаю, когда мой Секст войдет в Сенат, ты будешь уже консуляром. У тебя будет доста-точно политического влияния – благодаря женитьбе на Юлии. Надеюсь, ты поможешь моим сы-новьям продвигаться по пути чести. Если же ты согласишься в ближайшие два-три года стать легатом, то возьми с собой моих сыновей. Они не неопытные юнцы, они уже стали младшими офицерами, но им необходимо пройти через настоящие воинские испытания, чтобы закрепить начало карьеры. Никто не сможет обучить их лучше тебя. Марий не считал, что оба молодых человека смогут когда-либо вырасти в крупных воена-чальников; однако это не значит, что они не смогут стать неплохими офицерами. Поэтому Ма-рий заверил Цезаря, что готов с этим помочь. Гай Юлий продолжал: – Что касается их политической карьеры, то здесь имеется одно маленькое неудобство: они – патриции. Поэтому, как тебе известно, они не имеют права претендовать на пост плебейского трибуна, хотя это был бы наиболее простой и эффективный способ начать политическую карье-ру. Им остается одно: стать курульными эдилами. Это требует больших расходов. Я хотел бы верить, что ты поможешь и Сексту, и Гаю занять эти места. Игры и зрелища, которые проложат им путь к этим креслам, должны быть так пышны и роскошны, что люди вспомнят о них и тогда, когда мои сыновья будут баллотироваться в преторы. |
