|
И если придется подкупать голоса, ты не станешь скупиться. – Согласен. – И Гай Марий с готовностью протянул руки для пожатия, скрепляющего сделку, которая обойдется ему по меньшей мере в десять миллионов сестерциев. Гай Юлий Цезарь горячо потряс его руку. Он был доволен. Они наконец вернулись в дом, где Цезарь отправил сонного слугу за старым солдатским плащом гостя. – Когда я смогу увидеть Юлию и поговорить с нею? – спросил Марий. – Завтра в полдень, – ответил Цезарь, сам открывая входную дверь. – Спокойной ночи, Гай Марий. – Спокойной ночи, Гай Юлий. И Марий вышел на улицу, где сразу попал под бешеные порывы северного ветра. Однако он не ощущал ненастья. Ему было теплее, чем обычно. Неужели предчувствия вот-вот обратятся в реальность? Стать консулом! Вступить в священный круг римского нобилитета! Если это уда-стся, то единственное, чего еще можно желать, – это сына. Второго Гая Мария. Обе Юлии собрались в маленькой гостиной, где обычно завтракали. Юлилла была необы-чайно оживлена и никак не могла усесться спокойно. – В чем дело? – удивленно обратилась к ней сестра. – Да как тебе сказать… Сегодня такая необычная погода… и я хочу встретиться с Клодил-лой в цветочной лавке – я ей обещала быть там! Однако мне кажется, что придется сегодня си-деть дома, – опять родители затеяли говорильню. – Много ты понимаешь! Немногие девушки могут похвастаться тем, что им дают слово на семейном совете. – Да ну, ерунда! Такая всегда скука на этих советах… Ни о чем интересном не говорят – все о службе, возможностях, учебе… Бросить бы эту школу! До смерти надоел Гомер и зануд-нейший Фукидид. Неужели это требуется девушке? – Они делают тебя образованной и культурной. Разве тебе не хочется получить хорошего мужа? – Почему-то мои представления о супружеских обязанностях имеют мало общего с Гоме-ром и Фукидидом. Я хочу уйти сегодня утром… – И от нетерпения младшая Юлия заплясала на месте. – Ты прекрасно знаешь: захочешь – уйдешь. А пока сядь и поешь. В дверях показалась тень. Девушки оглянулись и замерли. Отец! Здесь! – Юлия, я хочу поговорить с тобой. Цезарь вошел, даже не взглянув на Юлиллу – свою любимицу. – Папочка! А утренний поцелуйчик? – подбежала к нему проказница. Он ласково взглянул на нее, чмокнул в щеку и улыбнулся: – Если у тебя есть сегодня какие-нибудь дела, моя бабочка, – лети! Ее лицо озарилось радостью: – Спасибо, папочка. Можно мне пойти в цветочную лавку, в портик Маргарита? – И сколько жемчужин ты собираешься купить сегодня? – Тысячу! – воскликнула Юлилла, бросаясь к отцу на шею. Цезарь дал ей серебряный денарий, который она тут же сжала в ладошке. – На это, конечно, не купишь и самую маленькую из жемчужин, но зато вполне хватит на какой-нибудь шарфик. – О, папочка! Спасибо, спасибо! – Юлилла поцеловала его в щеку и выбежала. Цезарь повернулся, с нежностью посмотрел на старшую дочь. – Садись, Юлия. Она тут же опустилась на скамью, но отец молчал, пока не вошла Марсия и не села на ска-мью рядом с дочерью. – Что случилось, Гай Юлий? – спросила она с любопытством. Цезарь вновь взглянул на Юлию: – Милая моя, тебе понравился Гай Марий? – Да, отец. – Чем? Несколько мгновений Юлия размышляла. – Речью – складной, но откровенной. Тем, что ничего из себя не строил. Он такой, каким всегда мне представлялся. – Да ну? – Да. Ходили слухи, будто он не говорит по-гречески, что он – неотесанный деревенщина, что его военные заслуги преувеличены по прихоти Сципиона Эмилиана. |
