|
Однако любители легкой добычи наверняка слетятся к твоему дому, как мухи на мед. Ты ведь еще очень ничего… Гай Марий довел Гранию до ее покоев и немного задержал в дверях. – Надеюсь, ты уедешь отсюда послезавтра, не позднее… Может прийти Юлия, чтобы ос-мотреть дом перед тем, как переехать сюда окончательно. Свадьба состоится недель через во-семь, у меня слишком мало времени, чтобы успеть кое-что переделать в доме по ее вкусу. Мне надо торопиться. Но не могу же я пригласить ее, пока ты здесь. Она подняла глаза, чтобы спросить его – хоть о чем-нибудь! о чем угодно! – но он уже по-вернулся к ней спиной и удалялся четкой поступью воина. – К обеду не жди, – бросил он через плечо. – Мне необходимо встретиться с Публием Ру-тилием Руфом. Едва ли вернусь рано. Ложись без меня. Что ж, вот это и произошло. Ее совсем не огорчало то, что она должна будет уехать из это-го огромного дома. Она всегда ненавидела и дом этот, и весь этот беспорядочный город. Зачем было обосновываться на сыром и мрачном северном склоне Капитолия – всегда было для нее неразрешимой загадкой, хотя она и знала, что эта часть города считается наиболее престижной. Но ведь здесь почти не было соседей, которым можно было бы нанести визит! Вокруг жили в основном богатые купцы, которые не интересовались ничем, кроме своих сделок. Грания кивком подозвала слугу, стоявшего у дверей в ее покои. – Приведи ко мне управляющего. Явился управляющий – величественный грек из Коринфа, которому удалось получить об-разование. Он продал себя в рабство в надежде скопить состояние и в конце концов получить римское гражданство. – Строфант, хозяин разводится со мной, – произнесла госпожа спокойно, не испытывая при этом никакого стыда. – Я должна буду уйти отсюда послезавтра утром. Проследи, чтобы упаковали мои вещи. Он поклонился, не подав вида, что крайне изумлен. Это был брак, который, как он полагал, разрушит только смерть. В доме царило мумифицированное безразличие. И никаких баталий, обычно предшествующих разводу. – Кого ты намерена взять с собой, госпожа? – спросил он, уверенный, что останется в этом доме, ибо был собственностью Гая Мария, а не Грании. – Повара, конечно. Всех слуг по кухне, иначе ведь мой бедный повар будет страдать, не так ли? Моих служанок, мою белошвейку, парикмахера, моих банных рабынь, – перечисляла она, пытаясь разом упомнить всех, от кого она зависела и кого любила. – Конечно, госпожа. – И он сразу ушел, умирая от желания поскорее сообщить потрясаю-щую новость слугам – и в особенности повару. Этому самодовольному повелителю кастрюль и распорядителю сковородок ух как не понравится переезд из Рима в Путеолы! Грания медленно вошла в свою гостиную, посмотрела на этот уютный беспорядок, на свои рисунки, на рабочую коробку, на обитый гвоздиками сундук, в котором хранилось детское при-даное, собранное с такой надеждой, но так и не использованное. Поскольку жена римлянина не покупала мебель, Гай Марий ничего ей не отдаст. Глаза ее заблестели, но слезы так и не потекли по щекам. Ведь у нее оставался только один день, ее по-следний день в Риме, а Кумы был не такой уж большой город, и магазинов там было совсем ма-ло. Завтра она отправится за мебелью для нового дома! Как приятно будет выбирать и покупать все, что приглянется! Завтрашний день будет занят, думать и горевать некогда. Острая боль сра-зу куда-то исчезла. Предстоящую ночь она переживет. Теперь стоит поразмыслить над тем, что купить завтра. – Беренис! – позвала она и, когда девушка появилась, приказала: – Обедать я буду сейчас. Скажи там на кухне. Среди беспорядка на своем рабочем столе она нашла лист, на котором она составит список предстоящих покупок. Только сначала поест. Что-то еще он сказал… Ах да, маленькая собачка. Завтра она купит маленькую собачку. |
