|
Богдан уже открыл рот, чтобы продолжать, но я поднял руку. — Как у мутанта, у меня иногда включается нечеловеческая интуиция. Он вопросительно смотрел на меня. — Ин-ту-и-ци-я, — по слогам повторил я. — Это такое древнее слово, которое я узнал от моего покойного учителя. Означает… ну, способность к предвидению. — И что предвидишь сейчас, Альбинос? — Твои следующие слова. Ты скажешь: вези мой груз, иначе все узнают, что ты мутант. Тебе перестанут заказывать доставки, а скоро новость дойдет и до монахов, и на тебя начнется охота. — Я хотел сказать это немного иначе, — кивнул он, — но смысл был бы именно такой. — Что за груз, Богдан? — Оборудование. Всякое оборудование для лабораторий Меха-Корпа. У них контракт с харьковскими оружейниками. Бартер. Я занимаюсь поставками в обе стороны. — А бочки? — хмыкнул я. — В бочках тоже оборудование? — Химические вещества для их лабораторий. Образец нового топлива. Возможно, Меха-Корп сможет наладить его производство в большом количестве и поставлять небоходам для их авиеток. — Но если ты и раньше занимался этими доставками, у тебя должны были быть постоянные перевозчики. — Да, но теперь у Меха-Корпа какие-то неприятности с Замком Омега, и мне нужно сменить перевозчика. Опасаюсь предательства. — «Неприятности»! — фыркнул я. — Да они всегда на ножах были! — Сейчас — обострение конфликта, — отрезал он. — Теперь ты все знаешь, Альбинос. Решай. — Не называй меня так. Никогда больше, понял? Перед тобой стоит доставщик по прозвищу Музыкант, запомни. — Я достал трубку и полез в карман за кисетом. — И еще: в одиночку по Пустоши не ездят. Я вон попробовал, и что получилось? — Попробуешь еще раз. Я очень хорошо плачу, сделаешь все тайно. — Но почему именно я? Он пожал плечами. — Мне рекомендовали тебя. Не кури здесь. И в трюме самохода, когда там поставят груз, не кури. — Ты так уверен, что его там поставят… — я сунул трубку обратно. — А мне сдается, что семь золотых — мало за такую доставку. Слишком опасно все это. Богдан скупо улыбнулся. — Когда искал доставщика, меня предупреждали, что ты постараешься выжать из этого максимум. Хорошо, плачу шесть золотых вперед и восемь за всё. Восемь, Альб… музыкант. Не больше. Если откажешься — к завтрашнему утру все в городе узнают, кто ты такой. Я неторопливо раскурил трубку. — Восемь золотых монет московской чеканки — большая сумма, — напирал он. — Некоторые могут прожить на нее много-много сезонов… — …И все это время за ними не будут охотиться омеговские наемники. — Сунув трубку в зубы, я вышел из гаража. Из-за ограды доносились голоса и смех, в мастерской Захария гудел трансформатор. Я огляделся, посмотрел на звезды, и тогда в голову пришла мелодия. Вернее — обрывок, несколько нот, короткий мотив… Даже не выбив погасшую трубку, я сунул ее в карман и достал гармошку. Сыграл… Вот оно! Свет, льющийся из ворот гаража, пересекла тень — Богдан вышел следом. — Что ты реши… — начал он, но я поднял руку, чтоб он помолчал, и выдул из гармошки еще несколько нот. Да, вот теперь я ее запомнил, теперь не ускользнет… Я повернулся к нему и сказал: — Гони деньги, чтоб можно было начать ремонт. * * * Отдав долг Михе и поговорив с Захарием, я закупился провизией, топливом, взял пару упаковок пива, а на остаток денег приобрел три больших бидона с водой, патроны к «шершням» и новую гитару. Комнату в гостинице снимать не стал — забрал из рубки «Зеба» спальник и устроился на лавке под оградой. |
