|
Сохранил, справился. Представились все. Жюль закончил объяснения кто есть кто. Алиса Шампанская шагнула к Бурцеву. Улыбнулась приветливо и очаровательно, однако спрятать затаенную грусть так и не смогла: — Бонжур, мсье Вася! Голос у ее величества оказался с нежной — на грани интима — хрипотцой. — Здрасьте, — Бурцев немного обалдел. Надо же! «Мсье Вася»! А сам виноват. Надо было не поясничать, а представляться нормально. — Д'у венэ ву? — Спрашивает, откуда ты родом, — подсказал Джеймс. — Так это… Сам же знаешь — с Руси… — Же сюи рюс — приблизительно так прозвучал его ответ по‑французски. Народ благоговейно внимал. Никто не смел вмешиваться в беседу. — Кель аж авэ ву? А вот это уже был вопрос личного характера. Как пояснил брави, ее величество изволит интересоваться возрастом собеседника. — Э‑э‑э… Ну, и на кой это сдалось королеве? Бурцев замялся, не зная, что и сказать. Минус семьсот с хвостиком лет — вот он, возраст… Именно столько ведь прошло с ненаступившей еще даты его рождения. А королева опять что‑то нежно курлыкала. — Слышь, Джеймс, спроси, может, она того… по‑немецки понимает? Джеймс спросил. Королева понимала! Разговор сразу пошел бойчее. В общем‑то, все было очень мило, да только обстоятельства не располагали к продолжительной беседе… Бурцев намекнул ее величеству, что время поджимает и он был бы рад поскорее добраться до Палестины. — Зачем вы направляетесь в Святые земли, мсье Вася? — неожиданно серьезно спросила королева. Напряженный взгляд немигающих глаз… Алиса Шампанская хотела знать правду и вовремя распознать обман, если собеседник пожелает солгать. Бурцев всей правды не сказал — долго слишком. Но и лгать не стал. — У меня… у меня там дела, — уклончиво ответил он, — и кое‑какие личные счеты к Хранителям Гроба. — Значит, вы следуете не в паломничество, а на битву? — Да, ваше величество. Можно сказать и так. — Тогда прошу вас пройти в мою каюту, мсье Вася. Поговорим там. С глазу на глаз. Без свидетелей. Глава 9 Каютой, тем более королевской, это тесное, низенькое, обитое голой доской помещеньице в кормовой надстройке можно было назвать с большущей натяжкой. Массивный сундук, два грубо сбитых табурета да кусок парусины в полтора метра шириной, подвешенный к балкам наподобие гамака, — вот и весь комфорт. Впрочем, как пояснила Алиса Шампанская, на корабле и это считается неслыханной роскошью. Отдельная каюта, отдельный гамак… Оказалось, что остальные пассажиры и члены экипажа, включая капитана, ютятся в общих каютах и спят по двое на одном подвесном спальном месте. По крайней мере, так обстояло дело до встречи с пиратами, когда на судне было более многолюдно. Бурцев посочувствовал мореходам, но поспешил сменить тему. Время действительно дорого, и тратить его на пустопорожнюю болтовню — жаль. Бурцев теперь сам старался задавать тон беседе. И легко преуспел в этом. То, что интересовало сейчас его, королеву также волновало до глубины души. А потому говорила ее величество охотно и по делу. Только вот часто прикладывала к уголкам глаз шелковый платочек. После смерти мужа Гуго де Лузиньяна — наследника Амори де Лузиньяна, обладателя громких титулов короля Кипра, графа Аскалона, графа Яффы и коннетабля Иерусалима, — Алиса Шампанская осталась в окружении немногих, но верных вассалов. Тихо, мирно и спокойно жила венценосная вдова с сыном Генрихом на острове‑королевстве, не помышляя ни о большой политике, ни о великих свершениях, пока Иерусалим не попал под власть Хранителей Гроба и ордена Святой Марии. |
