|
Узкоплечий, в грязном, заляпанном жирными пятнами плаще, стянутом у талии поясом, в стоптанных башмаках, он не останавливаясь тащился по освещенным улицам; его задевали, толкали - он не оглядывался. Улица 4-го Сентября, Центральный рынок - дорогу он выбрал самую короткую: по всей видимости, знал ее хорошо. Вот он уже на улице Розье, в центре парижского "гетто", миновал лавки с вывесками на идише, кошерные мясные, витрины с мацой. На повороте у длинного темного прохода между домами, больше походившего на туннель, какая-то женщина взяла его под руку, но отшатнулась, наверное, пораженная его видом. Мужчина не обратил на нее никакого внимания. Наконец он очутился на извилистой улице Сицилийского короля, куда выходило множество переулков, тупиков, кишащих людьми дворов и которая служила границей между еврейским и польским кварталом; еще двести метров, и незнакомец нырнул в дверь гостиницы. Над входом красовалась вывеска с фаянсовыми буквами "У Сицилийского короля". Ниже то же название повторялось на еврейском, польском и еще на нескольких незнакомых языках, в том числе, наверное, и на русском. Рядом возвышались строительные леса, закрывавшие полуразрушенное здание, которое пришлось подпереть балками. Дождь не прекращался, но ветер в эти закоулки не проникал. Мегрэ услышал, как резко захлопнулись створки окна на четвертом этаже. Комиссар, не колеблясь, последовал за русским. В коридоре первого этажа - ни одной двери. Сразу же начиналась лестница. За стеклянной перегородкой между этажами обедала еврейская семья. Комиссар постучал, но вместо двери перед ним открылось маленькое окошечко. Пахнуло пригоревшим маслом. Высунулась голова еврея в черной ермолке. Его толстая жена продолжала есть. - Что надо? - Полиция! Как зовут вашего постояльца, который только что вернулся? Еврей проворчал что-то на своем языке, порылся в ящике стола, вытащил оттуда грязную регистрационную книгу и, ни слова не говоря, просунул ее через окошечко. В этот момент Мегрэ почувствовал, что за ним наблюдают с неосвещенной лестничной клетки. Он быстро обернулся и увидел, что десятью ступенями выше того места, где он стоял, блеснули чьи-то глаза. - Номер комнаты? - Тридцать второй. Комиссар перевернул несколько страниц и прочел: "Федор Юрович, 28 лет, уроженец Вильно, чернорабочий, и Анна Горскина, 25 лет, уроженка Одессы, профессии не имеет". Еврей уже успел вернуться к столу и продолжал прерванную трапезу с видом человека, которому нечего опасаться. Мегрэ забарабанил пальцами по стеклу. Хозяин с сожалением оторвался от еды, медленно поднялся. - Давно он квартирует у вас? - Наверное, года три. - А Анна Горскина? - Она дольше. Года четыре с половиной. - На что они живут? - Вы же прочли. Он рабочий. - Не рассказывайте сказки! - бросил Мегрэ таким тоном, что поведение хозяина разом изменилось. - Остальное ведь меня не касается, правда? - залебезил он. - Платит он регулярно. Куда-то уходит, возвращается, а следить за ним - не моя забота. - У него кто-нибудь бывает? - Может быть, иногда. |
