– Он будет помнить, – кивнул Сергей, отвечая рукопожатием. – И я тоже.

Более мы ни о чем поговорить не успели, поскольку как раз добрались до того места, где одна часть сотрудников радостно орала, празднуя победу, вторая же хмуро употребляла спиртные напитки, стоя у накрытых столов.

А еще здесь находился уже сильно поддатый Валяев, который моментально начал катить на меня бочку, размахивая при этом руками.

– Не мог их завалить? – пуча глаза, надрывал глотку он. – Что их там осталось?

– Четверо! – не стал особо миндальничать я и тоже повысил голос, тем более что проораться очень хотелось. – На одного! Я тебе кто? Народный американский герой Джон Рембо? Или наш отечественный Евпатий Коловрат, который один кучу монголо-татар в капусту покрошил? Никит, я журналист, а не «дикий гусь», мое оружие клавиатура!

– Мог бы и поднатужиться!

– И так, знаешь ли, расстарался вовсю! Тужился так, что чуть не обосрался! А кое-кто, кстати, вообще сразу из игры выбыл, толком даже ни в кого не стрельнув! Некто номер первый!

– Чего? – Аж побелев от злости, Валяев сграбастал меня за грудки.

Я теряться не стал и сделал то же самое, где-то даже радуясь случившемуся. Может, даже до мордобоя дело дойдет, что неплохо. И стресс сниму, и повод уехать обратно в «Радеон» появится. Неуютно мне как-то на открытом пространстве сейчас, дискомфортно. Все это время хотел на воздухе побыть, весной подышать, а сейчас сил нет, как тянет обратно к четырем стенам. Там просто сектор не так хорошо простреливается, как здесь.

– Эй-эй-эй! – ловко вклинился между нами Азов. – Вы еще подеритесь, вояки! Никит, ты чего? Вообще-то Киф по итоговой статистике оказался самым результативным игроком твоей команды, так что ты неправ. И да, один против четырех в той зоне, где финальный поединок шел, – это задача для спеца, а не для гражданского. Мои парни, конечно, с ней справились бы без проблем, но он не из их числа.

Молчал Валяев, гонял желваки по скулам, недобро смотрел на меня исподлобья. Впрочем, продолжалось это недолго, с минуту, потом из его глаз ушла свинцовая серость, а на лице появилась улыбка.

– И то, – хлопнул он себя ладонями по бедрам. – Чего я завелся-то? Сам не знаю.

– Проигрывать не любишь, вот и завелся, – буркнул я. – Но не осуждаю. Сам такой, чуть что – орать начинаю. Вон Вика не даст соврать.

– Так и есть, – подтвердила моя спутница, которая стояла рядом и с остальными смотрела на случившуюся перепалку. – Нервные вы очень, мальчики, в последнее время стали. Вам бы пустырничку попить.

По притихшей толпе сотрудников, с интересом наблюдавшей за происходящим, после ее слов пробежал небольшой шепоток, причем мое ухо уловило обрывки фраз, вроде «Нашла мальчиков!» и «Пустырничку. Овца колхозная». Причем голоса были сплошь женские.

А что говорил? Мы с ней можем быть хоть сколько любезны со всеми и излучать хоть какой позитив, но своими тут никогда не станем. Причем, что характерно, ей негатива достанется всяко больше, чем мне. Потому что я хоть что-то делал для того, чтобы влезть наверх, а она, с их точки зрения, просто легла под меня, занимая место кого-то из тех, кто сейчас стоит здесь.

– Твоя правда, Викуся, – покивал Валяев. – Ты прости, Киф. Вымотался очень. Арена, недосып, стресс, весенний сплин, авитаминоз и так далее.

Он подошел ко мне, приобнял и постучал ладонями по спине.