В 5 часов фаворитка Е. Р. Воронцова, не желая оставить императора в одиночестве, по словам Я. Штелина, все время «вертится около него». По свидетельству Д. Р. Сиверса, графиня заливалась слезами, что, конечно же, не могло успокоить императора, хотя, по наблюдению мемуариста, он «казался довольно спокойным, но несколько бледен».

Спокойствие на поверку оказалось обманчивым, ибо в 6 часов император велел лейб-хирургу дать ему несколько пакетиков «спального порошка».

В 7 часов Петр III закусывает холодным жареным мясом и бутербродами, разложенными на скамье, запивает все это вином и отправляет в Ораниенбаум указ с повелением голштинскому полку прибыть в Петергоф и окопаться в зверинце. Узнав об этом, Штелин стал убеждать Миниха и принца Голштейн-Бекского, что последствия вооруженного сопротивления полкам, двигавшимся к Петергофу, гибельно для всех, поскольку горстка плохо вооруженных голштинцев не могла противостоять хорошо вооруженным гвардейским и гарнизонным полкам, располагавшим к тому же артиллерией.

Мушкетерские: обер— и штаб-офицеры лейб-гвардии Преображенского полка, 1762 г.

Историческое описание одежды и вооружения Российских войск, с рисунками. Под ред. А. В. Висковатого. Часть третья. СПб.: Военная типография, 1842. Илл. 409

8 часов. Опасения Штелина игнорируются, голштинцы под командованием генерал-лейтенанта Левена продолжают рыть окопы в зверинце. Выяснилось, что полк голштинцев не располагает достаточным количеством ни ружей, ни ядер, ни картечи. Штелин отметил: «Беспокойство государя по случаю медленного возвращения гонцов, отправленных в разные концы, особенно в Кронштадт, все более и более возрастало».

9 часов. Наконец, князь Барятинский доставил из Кронштадта донесение Девиера. «Государь сам берет донесение и читает его вместе с графом Воронцовым, Мельгуновым, Измайловым, Львом Нарышкиным и Гудовичем. Из донесения следовало, что гарнизон Кронштадта верен императору».

Около 10 часов было принято решение отправиться в Кронштадт. Петр III дает приказание голштинскому полку возвратиться в Ораниенбаум, а сам и его свита располагаются на галере и яхте, чтобы, пользуясь попутным ветром, отправиться к Кронштадтскому рейду.

В 1 часу ночи 29 июня 1762 г. галера с Петром подходит к рейду, император садится в шлюпку и приближается к стенам крепости на 24–30 шагов. Караул крепости, однако, отказался выполнять требования императора снять боны, препятствовавшие его высадке на берег. В ответ Петру III, кричавшему караулу, «что он сам тут и чтобы его сейчас впустили», с крепости послышалась угроза, что если галера и шлюпка не уйдут в море, то по ним будет открыт огонь. В шлюпке убедились, что угроза была серьезной, что на стене крепости появились поднятые по тревоге солдаты. Последовали еще два предупреждения с угрозами открыть артиллерийский огонь по галере и яхте, если те не уйдут в море. Императору ничего не оставалось, как выполнить требования караульных крепости.

Около 2 часов ночи галера с Петром пришвартовалась в Ораниенбауме.

В 4 часа Петр Федорович по просьбе дам распустил голштинцев по квартирам, а сам отправился в Японский зал, где ему несколько раз становилось дурно. С трудом для императора находят кусок белого хлеба. Сиверс посчитал, что если бы Петр III отправился в Кронштадт раньше, как ему советовал Миних, то гарнизон Кронштадта мог отказаться от присяги Екатерине. Нерешительность Петра III, его замедленная реакция на бурно развивавшиеся события, которыми руководила его супруга, привели к полной его изоляции к поражению в борьбе за корону.