|
.. стоим за Перекопом - ни вперед, ни назад. Люди, лошади, как мухи, дохли... Повоевали... Цыган разгреб усы, вытерся, поглядел кровяным глазом и другим, - мертвыми веками, - на Саньку: "Спасибо, девка..." Облокотился. - Иван... Я в поход уходил, - корова у меня оставалась... - Да мы говорили управителю: вернешься, как же тебе без коровенки-то? Не послушал, взял. - Так... А свиньи? Боров, две свиньи, - я мир просил за ними присмотреть... - Глядели, голубок, глядели... Управитель столовыми кормами нас дюже притеснил... Мы думали, - может, тебя на войне-то убьют... - И свиней моих Волков сожрал? - Скушал, скушал. - Так... - Цыган залез в нечесаные железные волосы, поскреб: - Ладно... Иван! - Аюшки? - Ты помалкивай, что я к тебе заходил. - А кому мне говорить-то? Я и так всегда помалкиваю. Цыган встал. Покосился на Саньку. Тихо пошел к воротам. И там с угрозой: - Смотри - помалкивай, Иван... Прощай. - И скрылся. С тех пор его и не видели на деревне. 7 Овсей Ржов, пошатываясь, стоял у ворот харчевни, что на Варварке, считал деньги в ладони. Подошли стрелецкие пятидесятники, Никита Гладкий и Кузьма Чермный. - Здорово, Овсей. - Брось полушки считать, пойдем с нами. Гладкий шепнул: - Поговорить нужно, нехорошие дела слышны... Чермный брякнул в кармане серебром, захохотал: - Погулять хватит... - А вы не ограбили кого? - спросил Овсей. - Ах, стрельцы, что вы делаете!.. - Дурак, - сказал Гладкий, - мы на карауле во дворце стояли. Понял? - И оба захохотали опять. Повели Овсея в харчевню. Сели в углу. Суровый старец-целовальник принес штоф вина и свечу. Чермный сейчас же свечу погасил и нагнулся к столу, слушая, что зашептал Гладкий. - Жалко, тебя не было с нами на карауле. Стоим... Выходит Федор Левонтьевич Шакловитый. "Царевна, говорит, за вашу верную непорочную службу жалует по пяти Рублев..." И подает мешок серебра... Мы молчим, - к чему он клонит? И он так-то горько вздохнул: "Ах, говорит, стрельцы, слуги верные, недолго вам жить с женами на богатых дворах за Москвой-рекой..." - Это как так недолго? - испугавшись, спросил Овсей. - А вот как... "Хотят, говорит, вас, стрельцов, перевести, разослать по городкам, меня высадить из Стрелецкого приказа, а царевну сослать в монастырь... И мутит всем старая царица Наталья, Кирилловна... она и Петра для этого женила... По ее, говорит, наговору слуги, - только мы не можем добиться кто, - царя Ивана поят медленным зельем, двери ему завалили дровами, поленьями, и ходит он через черное крыльцо... Царь Иван - не жилец на этом свете. Кто будет вас, стрельцов, любить? Кто заступится?" - А Василий Васильевич? - спросил Овсей. - Одного они человека боялись, - Василия Васильевича. |
