|
Какой-то бродяга, по пояс голый, в багровых пятнах, закричал, расталкивая народ, чтобы кинуться под копыта. Тыртов вытянул его нагайкой. Со всех сторон полезли к богатому боярину, протягивая земляные, шелудивые ладони... Нахмурясь, подбоченясь, Михаил медленно пробирался в плотной толпе. - Нарядный, поделись... - Кинь полушку... - Вот я ртом поймаю... - Дай деньгу, дай, дай... - Смотри, дерьмом замажу, - дай лучше... - Горсть вшей продам! Купи - даром отдам! - Топчи меня, топчи, жрать хочу... Конь, беспокоясь, грыз удила, косился гордым зрачком на машущие лохмотья, взъерошенные головы, страшные лица. Все наглее лезли нищие и бродяги. Так он проплыл до конца Ильинки. Здесь на столбе под иконкой была прибита грамота. Какой-то благообразный человек, перекрикивая, читал: - "Мы, великие государи, тебя, ближнего боярина и сберегателя, князя Василия Васильевича Голицына, за твою к нам многую и радетельную службу, за то, что такие свирепые и исконные креста святого и всего христианства неприятели твоей службою _не нечаянно и никогда неслыханно_ от наших царских ратей в жилищах их поганских поражены, и побеждены, и прогнаны..." Хрипучий голос из толпы: - Кто поражены, побеждены? Мы али татары? Толпа тотчас загудела сердито... - Это где это мы татар победили, когда? - Мы их, и в лицо-то не видали в Крыму... - Видели, как бежали от них без памяти... - А кто дурак этот, - грамоту читает? - Подъячий из Кремля... - Голицынский холоп, пес верный... - Ну-ка, потяни его за полу... Благообразный человек, срывая голос, читал: - "...татары сами себе и жилищам своим явились разорителями, в Перекопи посады и села пожгли и, исполнясь отчаяния и ужаса, со своими погаными ордами тебе не показались... И что ты со своими ратными людьми к нашим границам с вышеописанными славными во всем свете победами, не хуже Моисея, изведшего израильских людей из земли Египетской, возвратился в целости, - за все то милостиво и премилостиво тебя похваляем..." Кривой черный человек с железными волосами опять крикнул: - Чтец, а про меня в грамоте не написано? Засмеялись. Кое-кто, выругавшись, отошел. Ком грязи ударился в грамоту... "Стража!" - закричал чтец, загородясь рукой... Тыртов, раздвигая конем народ, стал пробираться к кривому. Но Цыган только ощерил на него осколки зубов и пропал. Кто-то схватил за узду: "Вот этого бы раздеть!.." Кто-то шильцем кольнул коня, - тот забил, храпя, - взвился. Свистнули по-разбойничьи. Камень, пролетев, царапнул щеку. Под рев, свист и гиканье Тыртов вылетел из толпы. У Никольских ворот он увидел верхами Степку Одоевского и бледного горбоносого человека с красивыми усиками. По неживым складкам одежды было заметно, что под ферязью на нем - кольчуга. Тыртов сорвал шапку и поклонился до конской гривы Федору Левонтьевичу Шакловитому. |
