Наконец Эмили замерла. Роберт ждал. Прошла минута, другая... Лежа у кормы, землянин по‑прежнему не видел, что делается внутри катера. «Хороши же мы будем, если коррингартцы бросили катер пустым, – подумал он. – Эмили, конечно, не видно, есть ли кто в кабине – ей мешает светофильтр, да и расстояние приличное... Так ведь и пролежим до их возвращения.»

В этот момент двигатели взревели. Роберт едва успел откатиться в сторону, когда кормовые сопла выплюнули струи раскаленного газа. Катер оторвался от земли.

31

В первое мгновение Роберт испытал искушение ухватиться за посадочную опору, но тут же понял, что это бессмысленно: все равно ему не удастся попасть в кабину. Тем не менее он вскочил на ноги – теперь это было не глупее, чем остаться лежать. Заметили ли его из катера? Заподозрил ли пилот неладное, разглядывая Эмили с помощью оптических систем? Вряд ли теперь это имеет значение. Вот сейчас катер развернется, опуская стволы лучеметов...

Но катер не развернулся. Поднявшись на несколько футов, он рванулся вперед и через пару секунд опустился слева от Эмили. «Ну конечно! Они сели достаточно далеко от леса, пока не знали, чего им ждать. А теперь, когда пилот убедился, что все спокойно, почему бы не перелететь поближе, вместо того чтобы тащить пострадавшего на себе обратно в катер – особенно если пилот так хорошо владеет машиной? Посадка с точностью до метра!» Пока эти мысли проносились в голове Роберта, ноги уже несли его вперед. Теперь у него не было времени ползти. Коррингартцу хватит нескольких секунд, чтобы понять, к какой расе разумных существ принадлежит Эмили. Оставался крохотный шанс, что он все еще не замечает, что происходит у него за кормой.

В корпусе катера с правой стороны открылся люк. Роберту оставалось еще не меньше двадцати метров. Если коррингартец, вылезая из люка, оглянется... Роберту казалось, что шум его дыхания, вырывавшегося через фильтр шлема, способен привлечь внимание всех обитателей планеты.

Коррингартец выскочил на траву. Как и положено имперским солдатам в тылу, из средств защиты на нем были только легкие пехотные доспехи – нечто вроде древней кирасы или менее старинного бронежилета, только изготовленное из более современных материалов – и шлем, не закрывавший лица. В правой руке он держал бластер.

Роберту осталось около семи метров. Он уже наметил точку удара и занес нож.

Коррингартец насторожился – должно быть, что‑то услышал или заметил боковым зрением. Мгновение он простоял в нерешительности, видимо, боясь выпустить из поля зрения Эмили, затем стал поворачиваться.

Роберт в два прыжка преодолел оставшееся расстояние и налетел на врага, одной рукой обхватив его за грудь, а другой со всей силой, увеличенной инерцией движения, вонзая широкое лезвие ему в шею, под нижний край шлема.

Что‑то неприятно хрястнуло – должно быть, нож задел шейные позвонки. Роберт выдернул нож и поспешно отступил назад. Коррингартец устоял на ногах и медленно повернулся. «Потрясающая живучесть, – пронеслось в мозгу землянина. – Человек сразу свалился бы.»

Два пилота стояли, глядя друг на друга. На лишенном мимики лице коррингартца шевелились только выпученные глаза. Густая, почти черная кровь лилась изо рта и толчками выплескивалась из раны на шее на отливающие матовым глянцем доспехи. Коррингартец пытался поднять бластер. Уайт выбил оружие ударом ноги. Коррингартец силился что‑то сказать в микрофон шлема, но из его горла вырывалось лишь хриплое бульканье.