|
Ведь мало того, что воспринимать нам дано лишь мгновения, именуемые «настоящим», – даже сами эти мгновения проскальзывают мимо нас, почти не заде-вая. Вот о чем я думал, когда провожал близняшек. Мы шли через гольфовое поле к автобусной остановке – и всю дорогу я молчал. Было воскресенье, семь утра, над нами раскинулось пронзи-тельно голубое небо. Газон под ногами наполняло предчувствие смерти – впрочем, недолгой, до весны. Скоро траву затянет ледяной коркой; может, даже завалит снегом. И снег заискрится на утреннем солнце. А пока одетый в белое газон хрустит под нашими ногами. – О чем думаешь? – спросила одна. – Ни о чем, – ответил я. На них были подаренные мною свитера. Футболки и прочую мелочь они несли в бумажном пакете. – И куда вы поедете? – спросил я. – Обратно. – Откуда пришли. Мы перепрыгнули песчаный бункер, прошли по длинному фервею до восьмой лунки, спустились по эскалатору. Огромное количество мелких птиц наблюдало за нами с газона и проволочной сетки. – Даже не знаю, как сказать, – проговорил я. – Скучать я без вас буду... – Не только ты! – Мы тоже! – И все равно уедете? Обе кивнули. – А вам правда есть куда ехать? – Конечно, – сказала одна. – Иначе бы не ехали, – добавила другая. Мы перелезли через сетку, миновали рощу, вышли к остановке и сели на скамейку ждать автобус. В воскресное утро остановка была замечательно тихой, ее заливали мягкие солнечные лучи. Сидя на солнышке, мы поиграли в рифмы. Минут через пять подошел автобус. Я выдал им денег на билеты. – Увидимся еще? – спросил я. – Где-нибудь, – сказала одна. – Где-нибудь, конечно, – добавила другая. Их слова эхом отозвались у меня в душе. Двери автобуса захлопнулись, близняшки помахали из окна. Все повторялось... Я один вернулся той же дорогой. В залитой осенним солнцем квартире поставил «Rubber Soul». Сварил кофе. А потом до самого вечера сидел у окна и смотрел, как мимо проходит день. Прозрачное и тихое ноябрьское воскресенье. Харуки Мураками, 1983 |
