— Мне тоже, — ответил я. — А в чем дело?

— Барнаби сказал, что мне надо поужинать с Рупертом.

— С этим придурком? — грубо переспросил я. — Отшей его.

— Не могу. Ты же знаешь Барнаби.

— Знаю, — вздохнул я и разорвал соединение.

В дверь позвонили.

Это был парень, похожий на Перси Кеча. Сходство было не таким уж разительным. У него отсутствовала борода, играющая важную роль. Парня звали Андервуд.

— Ладно, ты принят, — наконец, сказал я. — Начнешь действовать, когда мы будем на полпути. Позволишь Керригану запереться в комнате связи. Когда я дам знак, сядешь в спасательную шлюпку и направишься на планетоид Х-187-У. Там тебя подберет корабль и отвезет обратно.

— Понял.

Пятеро парней уже ждали за дверью, я позвал их и повторил план, предупредив, чтобы они держали язык за зубами. Но им и так было прекрасно известно, что болтать не стоит.

После этого я договорился с пилотом, который подберет Андервуда с планетоида, пошел поужинать в «Юпитерианский купол» и сердито смотрел на Керригана с Моной, сидящих в другом конце зала. Потом я вернулся в кабинет, заскучал, спустился в лабораторию и экспериментировал с лакмусом и изотопами, пока меня не позвали.

Отлет был назначен на завтрашнее утро. Барнаби шепотом поинтересовался, устроил ли я все, о чем он меня просил. Когда я дал положительный ответ, он не преминул заметить, что он все придумал сам. Я одарил режиссера долгим испепеляющим взглядом и пошел спать.

На рассвете я уже был в космопорте. «Налетчик» стоял на обожженной взлетной полосе, совершенно не похожий на все другие корабли. Пиратский корабль не был вытянутым и явно строился с оглядкой на прочность и неуязвимость.

В лучшие времена он мог отражать атаки и стрелять в ответ, а угольно-черный, идеально гладкий корпус позволял ускользать в момент обнаружения.

Но сейчас «Налетчик» походил на старого, толстого вдовца. Хотя находился в отличном состоянии. Иллюминаторов у корабля не было. Их заменяли крошечные «глаза», соединенные с экранами в рубке.

Камеры стояли повсюду. Рекс Барнаби с блестящим шаром на плечах, почему-то считающимся головой, бешено скакал туда-сюда и выкрикивал приказы. Я взглянул на часы, что-то крикнул ему и направился к входному люку.

В рубке Мона целовалась с Керриганом. Камер тут не было.

— У тебя отлично получается, Руперт, — сказал я, — несмотря на бороду.

Они резко отлепились друг от друга, Мона начала что-то объяснять, но я решил, что с меня хватит. Поэтому ушел в свою каюту, достал бутылку хорошего скотча и вытащил пробку. Довольно скоро меня уже мало что волновало.

Спустя пару столетий, в каюту сунул нос Барнаби, злобно посмотрел на меня и спросил, чем я занимаюсь.

— Отгадайте с трех попыток, — ответил я. — Пью?

— Послушай, Джерри. Мона рассказала мне…

— Я знаю. Она любит меня. Просто на секунду забыла выйти из роли. Что вам нужно?

— Джерри, так не пойдет. У нас много работы.

— Уже все готово, — ответил я. — Я больше вам не нужен.

— Я ненавижу, когда из-за женщины теряют голову.

— Я лишь хотел напиться, — сказал я. — Мона тут не причем.

— Ты сходишь по ней с ума, Джерри…

— Это вы сходите с ума, — ответил я, чем, казалось, оскорбил чувства режиссера.

Он ушел. Я нашел еще одну бутылку и начал размышлять о том, какие шансы у рекламщика против кинозвезды. Через некоторое время я заснул.

Наконец, я проснулся от голода и позвонил, чтобы мне принесли еды.