Впрочем, ему было понятно, почему Грас решил наградить Ансера красной мантией – тот был непоколебимо предан своему отцу. «А сколько людей непоколебимо предано мне? – подумал Ланиус. – Есть ли такие люди вообще? » Но иногда архипастырь, который делал нечто большее, чем просто занимал должность, мог быть полезен. Ланиус почти пожалел, что Букко больше не проводит службы в храме... А Букко женил бы его на дочери короля Дагиперта, если бы это ему удалось.

«Итак, что делать с посланием Кафартеса? » – спросил Ланиус самого себя. Сначала он хотел положить его на видное место. Но после недолгих размышлений, используя остатки восковой печати, король снова прикрепил обрывок пергамента к отчету об овцах в долине Граникуса. Иногда подобная уловка бывает более чем оправданна.

Направляясь в свои покои, Ланиус размышлял, относится ли к нему то, что король Кафартес написал в своем письме. Он не особо хочет противостоять Грасу в единоличном правлении Аворнисом, так что это вполне могло относиться и к нему.

Ему снова пришлось сражаться. Черногорцы удерживали Калидон и не намеревались отдавать его назад аворнийцам. Грас использовал ту же уловку, которая принесла ему успех против барона Льва в крепости Вараздин. Он устроил показательную атаку с берега и, когда убедился, что большинство пиратов кинулось в эту часть Калидона, послал солдат на земляные стены. Они оказались внутри города прежде, чем черногорцы осознали, какие неприятности их ожидают. После этого захватчики Калидона сдались в плен, и наибольшей проблемой стало удержать местных жителей от расправы над черногорцами.

Когда король услышал некоторые из историй о том, как вели себя черногорцы в городе, он почти пожалел, что не дал калидонцам сделать то, что они хотели. Но к этому времени он уже отослал захваченных пиратов в глубь страны под охраной. Он пока не знал, как поступить с ними – отправить на работы в рудники или обменять на захваченных в плен аворнийцев. «А если я не сделаю ни того ни другого, – подумал он, – я всегда могу отдать их на растерзание в Калидон».

Речные галеры отправились дальше на восток. Утром он спросил Гирундо:

– Ты ожидал чего-нибудь подобного от черногорцев?

– Я?.. Нет, ваше величество.

Гирундо покачал головой и тут же пожалел об этом: любое движение вызывало у него тошноту. Глубоко вдохнув, он продолжал:

– Они воевали против нас в прошлом году. Но не так... как сейчас.

– Да, для ментеше в порядке вещей добивать раненых и убивать тех, кто пытается сдаться, – согласился Грас. – Но то, что они делали с жителями Калидона, было в десять раз хуже.

Услышав его слова, у поручней зашевелился Птероклс. Король махнул рукой колдуну:

– У тебя есть что сказать?

– Я... не уверен, ваше величество, – ответил Птероклс.

Грас искренне надеялся, что сумел скрыть свое недовольство. В последнее время Птероклс был слишком во многом не уверен. Если быть честным, он также не был хорошим моряком, хотя и лучше переносил качку, чем Гирундо.

Волшебник помолчал, собираясь с мыслями, затем сказал:

– Я этому особо не удивляюсь.

– Да? Почему? – спросил Грас.

Колдун посмотрел не на север, не на восток, а на юг. Бесстрастным тоном, который стал обычным для него после его поражения в Черногории, он произнес:

– Почему? Потому что они на год дольше слушают Низвергнутого, проникающего в их мысли.

– Понятно, – отозвался Грас.

Птероклс казался безразличным к тому, есть ли смысл в его словах.