-  При ваших настроениях, - сказал Самос, обсасывая крылышко вулоса, - приходится только удивляться, как в Порт-Каре могло остаться хоть несколько рабынь.

    Вина и Телима, обе в ошейниках, смеясь, опустили головы.

    -  Кстати, а где Сандра? - спросил я у Турнока.

    -  Она пряталась в башне, - ответил он. - Мы нашли ее в вашей комнате с сокровищами.

    -  Ее там как раз и не хватало, - ядовито заметила Телима.

    -  Не будем к ней несправедливы, - сказал я и, снова обращаясь к Турноку, поинтересовался: - И что же вы с ней сделали?

    -  Заперли дверь снаружи, - ответил Тур-нок. - Она, конечно, кричала, пыталась выломать дверь, но запоры там крепкие. Не зря же в этой комнате хранят сокровища.

    -  Правильно, - согласился я.

    «Пусть посидит там пару дней среди золота и драгоценностей. Ей, наверное, это будет приятно», - подумалось мне. Правда, ей доставило бы гораздо больше удовольствия, если бы в комнате была еще вода и питье, но, думаю, недолгое голодание пойдет ей на пользу.

    -  Когда ее выпустишь оттуда, почему бы тебе не запереть ее в клетке для рабов? - поинтересовалась Телима.

    Ну что с нее возьмешь: Телима настоящая горианка.

    -  Ты хочешь, чтобы я запер ее в клети для рабов? - спросил я.

    -  Да, - ответила она.

    -  Почему?

    -  Ты сам знаешь, - усмехнулась она.

    -  В своих объятиях я нахожу ее настоящей рабыней, - поделился я своими впечатлениями, - покорной и готовой во всем услужить.

    -  В твоих объятиях, - опуская глаза, сказала Телима, - я могу быть в гораздо большей степени подходящей рабыней, чем это может когда-либо удаться Сандре.

    -  Ну что ж, - согласился я. - Пожалуй, стоит провести между вами соревнование.

    -  Очень хорошо, - саркастически ответила Телима. - Будем соревноваться. Мне бояться нечего. Победа будет за мной.

    Я рассмеялся, и Телима ответила мне удивленным взглядом. Я обнял ее за плечи и притянул к себе. Нет, она, конечно, горианка до мозга костей.

    -  Через два дня, - сказал я, - когда Сандра выйдет из комнаты с сокровищами, я собираюсь отпустить ее на волю и дать ей золота, чтобы она могла идти, куда захочет, и делать, что ей вздумается.

    В глазах Телимы отражалось полное недоумение.

    -  А вот Телиму я не выпущу, - продолжал я.

    Ее глаза были широко открыты. Она попыталась вырваться.

    -  Телиму я навсегда оставлю своей рабыней.

    Она рассмеялась и потянулась ко мне губами. Поцелуй получился весьма продолжительным.

    -  Моя бывшая хозяйка умеет целоваться, - признался я.

    -  Твоя рабыня так рада, что хозяин не считает ее неприятной, - ответила она.

    -  А не пора ли отправить кого-нибудь из рабов на кухню? - предложил Фиш.

    -  Верно, - заметил я и, обращаясь к нему самому и Вине, распорядился: - А ну-ка, вы оба, рабы, отправляйтесь на кухню, и чтобы до рассвета я вас не видел.

    Фиш поднял Вину на руки и вышел из-за стола.

    В дверном проеме он остановился и под звонкий смех обнимавшей его девушки долго примерялся, как ему лучше пройти в дверь со своей ношей, с той, что некогда была Вивиной, высокородной дамой, которой предназначалось стать убарой Коса и которая сейчас весело болтала ногами, лежа в объятиях Фиша, такого же раба с полоской металла на шее, как и она сама.