Что-то белеет дальше по коридору. Я ускоряю шаг и вскоре вижу еще один лист бумаги.

«ОБРАЗЕЦ № 2 ГАЛЛ-ЦИИ 00.00–00.30, 02.00–02.30, 4.00–4.30, АКТИВ. ФАЗА. СТАНДАРТ. МЕТОД — ­ОПТИМАЛ.».

Поворачиваю листок и так и сяк, но не могу взять в толк, о чем там говорится. Какое-то расписание? Методы, какие-то цифры. Может, это про ремонт?

— Да-да, успокаивай себя, — ехидно отзывается Данка за моим плечом.

— Это почти конец, — добавляет Кася, опустив голову. — Смирись и прими его.

— Что же мне делать? — шепчу я, чувствуя, как слезы скапливаются в уголках глаз и, непрошеные, текут по обветренным щекам.

— Иди дальше, — хором отвечают все четверо, их блестящие паучьи глаза глядят не мигая.

Не в силах больше видеть их, моих мертвых подруг, моих ненавистных сестер, я быстрым шагом пускаюсь прочь по коридору. Красная нить горит в моих пальцах. На стенах все больше листов, они жмутся друг к другу, трепещут на сквозняке, как сонм белесых личинок в боку мертвой лани. Они исписаны крупными буквами — будто в спешке или в сильном волнении:

«МЕТОД».

«ПРЯМОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ 16.00–18.30».

«18/X/1925 НЕСТАБИЛЬНА».

«ПРОЯВЛЯЕТ АГРЕССИЮ».

Стоит мне вглядеться в эти записки внимательнее, как буквы начинают расплываться, но смысл кислотой прокладывает путь к моему сознанию — это все неспроста. Утираю слезы тыльной стороной ладони и продолжаю вчитываться:

«ГАЛЛЮЦИНАЦИИ».

«29/IX/1925 23.25 ГЛУБОКИЙ СОН».

«ПРИНИМАЕТ ИСК. РЕАЛ.».

Я вчитываюсь в даты, в небрежные пометки и вдруг понимаю — они обо мне.

Мой недуг, мои страхи, мои кошмары — они все как-то связаны с этими записками в тайном коридоре? Немыслимо, отвратительно!

«РЕАКЦИЯ РАЗДРАЖ. 17.40».

«РЕАКЦИЯ НА ЗВУК».

«РИТМИЧНЫЙ СТУК».

ОБРАЗЕЦОбРАзЕЦОБРАЗЕцоБРАЗЕЦОбрАЗЕЦОБРазец

«ОБРАЗЕЦ № 2».

В датах, во временных отметках — вся история моей болезни, моих вспышек, мучительных образов, преследовавших меня.

«СТИМУЛ — СТУК, РЕАКЦ. НЕЗАМЕДЛИТ.».

Значит, мне это не казалось. Звуки, от которых я теряла контроль над своим разумом, — это реальность. Они шли из-за стен, они были более чем реальны.

«РАЗДЕЛИТЬ ОБР. № 3 и 4».

«ОБРАЗЕЦ № 3 ПОКИНУЛ САМОВОЛЬНО 22/IX/1925» — да это же дата исчезновения Юлии! Юлька это «образец № 3»?

Она ведь так и написала в последней записке: «Это не в нас, это между нами».

Между стен.

Значит, Юлии все же удалось сбежать и скрыться. Но от кого? Кто присудил нам номера, обезличил и наблюдал исподтишка, как за лабораторными мышами?

«ОБРАЗЕЦ № 4 УСТРАНЕН».

Это что, о Дануте? Так она не сама… Мы все — не сами.

Несколько листов пришпилены стопкой, как блокнот. Снимаю их с гвоздя и подношу к глазам. От увиденного меня бросает в пот.

Это рисунки, и на каждом из них я. Раскинутые руки и стиснутые кулаки, спутанные кудрявые волосы, приоткрытый рот и запрокинутая шея — маниакально прорисована каждая жилка, каждая косточка. Согнутые колени, задравшаяся ночная рубашка. Кто-то пристально смотрел, как я сплю, как страдаю от кошмаров, и рисовал это.

Приваливаюсь к стене, чтобы не упасть — сил нет. Чья-то жестокая воля вторглась в мою жизнь, чьи-то пальцы забрались в мой мозг, кто-то отравил мою душу! Кто это мог быть?!

Я знаю ответ. Он очевиден — эти наблюдения, эта педантичность в записях, мудреные слова, которыми не каждый разбрасывается.