|
В нем были сотни персонажей. Каждые пять секунд он вводил в нить рассказа новую коллекцию действующих лиц на фоне совершенно новых событий. Рассказ развивался примерно так: – И тогда мой дядя побежал в сад и взял там свое ружье, но привидения там, конечно, не было, и Скроггинс сказал, что он в него не верит. – Не верит в кого именно? И кто такой Скроггинс? – Скроггинс! Ах, вы не знаете? Это тот, другой, – понимаете, это его жена… – Какая жена? Откуда она взялась и что ей нужно? – Так вот об этом я вам и рассказываю. Это она нашла шляпу. Она приехала в Лондон со своей двоюродной сестрой, которая является моей невесткой, а другая племянница вышла замуж за человека по фамилии Эванс, а когда все кончилось, Эванс понес коробку к мистеру Джекобсу, потому что отец Джекобса видел этого молодого человека живым, а когда он умер, Джозеф… – Подождите, оставьте в покое Эванса с его коробкой; что случилось с вашим дядей и ружьем? – Ружьем! Каким ружьем? – Ну, ружьем, которое ваш дядя держал в саду и которого там не оказалось. Что он сделал с этим ружьем? Может быть, он застрелил из него кого-нибудь из этих Джекобсов и Эвансов, Строггинсов и Джозефов? Если так, то это благое дело, и мы с восторгом послушаем о нем. – О нет, что вы, это было бы невозможно, его ведь заживо замуровали в стену, вы же пом-ните, а когда Эдуард IV говорил об этом с аббатом, моя сестра сказала, что, принимая во внима-ние состояние ее здоровья, это невозможно, потому что может пострадать ребенок. И вот они назвали его Горацио, по имени ее собственного сына, который был убит при Ватерлоо еще до своего рождения, и лорд Напир сам сказал, что… – Скажите, а вы сами имеете представление, о чем вы рассказываете? – спросили мы его тут. Он сказал «нет», но поручился, что каждое его слово – чистейшая правда, потому что его родная тетка все это видела собственными глазами. После этого мы его с головой накрыли скатертью, и он заснул. Затем стал рассказывать мой дядя. Он предупредил, что его история – самая правдивая из всех. ПРИЗРАК ГОЛУБОЙ СПАЛЬНИ – Я вовсе не хочу нагонять на вас страх, мальчики, – начал мой дядя чрезвычайно много-значительным, чтобы не сказать зловещим, тоном, – и если вы предпочитаете оставаться в неве-дении, я вам не скажу ничего, но если говорить начистоту, этот самый дом, где мы с вами сейчас находимся, тоже населен привидениями. – Что вы говорите! – воскликнул мистер Кумбес. – Говорю то, что вы слышите, а если не слышите, то нечего просить меня говорить, – отве-тил мой дядя с некоторым раздражением. – Что за привычка болтать глупости! Говорю вам, что в этом доме нечисто. В голубой спальне (комнату рядом со спальней в доме моего дяди принято называть голубой, потому что там умывальные принадлежности этого цвета) каждый сочельник появляется дух ужасного грешника, который когда-то под Рождество убил уличного певца ку-сочком каменного угля. – Как ему удалось? – спросил мистер Кумбес с живейшим интересом. – Это, наверное, не так просто? – Не могу вам сказать, как именно он это сделал, – ответил мой дядя. – Он не объяснял нам самой техники. Полагают, что певец остановился как раз перед его домом и начал петь какую-то балладу, и когда он открыл рот, чтобы взять верхнее си-бемоль, этот злодей швырнул из окна куском угля, который попал певцу в рот, застрял в горле и задушил его. – Для такого дела нужно метко бросать, интересно как-нибудь попробовать свои силы, – задумчиво пробормотал мистер Кумбес. – Увы, это было не единственным его преступлением, – прибавил мой дядя. – Еще раньше он отправил на тот свет одного оркестранта, игравшего соло на корнет-а-пистоне. |
