— Смотри. Допустим, это дорога…

Шардон макнул руку в чашку с соусом и провел по столу, оставляя на нем жирный извилистый след, а потом начал раскладывать «на дороге» куски хлеба:

— Вот это — ведущая повозка, а вот тут, во второй, сидел Саграй.

— Ты меня уважаешь? — Лин навалился на трактирщика, протягивая ему третью кружку.

— Третью пьем — за любовь, — отозвался тот, сверяясь с загруженным только что сборником тостов, — Побежали? То есть, поехали?

— В натуре! — согласился бессмертный и поманил пальцем одну из девушек, — Иди-ка сюда, будем на бутербро… бундеста… на брудершафт пить!

Громыхнуло.

Присутствующие вздрогнули и умолкли, даже включая увлеченных картежников, которые о чем-то только что горячо спорили.

Шардон же, словно ни в чем не бывало, сгреб черепки разбитой им кружки и принялся раскладывать их на столе, пока система не удалила осколки, очищая память.

— Вот тут — стража, а тут — позиция нападающих. Верно? Покажи, что помнишь… — продолжая он расспрашивать свидетеля.

Тот замотал головой: «нет, не так!», и отобрал у трактирщика осколки, выкладывая из них совсем другой рисунок.

Снова бабахнуло. Но на этот раз c грохотом распахнулась дверь.

— Всем оставаться на своих местах, руки держать на виду. Кто вздумает достать оружие или кастовать — будут застрелены! — нарочито буднично и даже весело заявил Корвин, заходя в зал и натягивая лук, — Шардон, ты хоть жив еще, борода два уха?

В комнату уже вбегали бойцы клана — не меньше двух десятков…

— А уж это от тебя зависит, будет он жить, или нет, — с этими словами Лин схватил трактирщика за бороду и, сильным рывком развернув его спиной к себе, спрятался за толстяком.

Покрытая пятнами яда сталь кинжала сверкнула возле шеи «непися».

— Дело твое, — пожал плечами Корвин, — если он помрет, то трактир перейдет в собственность клану. Мы бы его сами порешили, но тогда контракт утратит силу.

— Предатель! Двуличный лжец! — успел выкрикнуть Шардон, прежде чем кинжал вонзился ему точно в горло.

Последнее, что увидел трактирщик, падая на пол, оказалось проекцией старой цветной 2D-фотографии. На ней был изображен улыбающийся мужчина лет 28-30, который держал на руках совсем еще крошечного ребенка в розовом комбинезончике. В нижнем правом углу виднелся рукописный росчерк: «Папа Толя и Надюшка, 2027 год».

Потом был удар. Изображение окуталось непроницаемой тьмой, а полоска здоровья Шардона мигнула и стала зловеще серой.И почти сразу же над телом хозяина «Пивного Барона» началась бойня…

Глава 4. Махинация

— Ну че, теперь ты типа тут за главного, в натуре? — ухмыльнулся Таркад, — Поздравляю. А простава будет? Может, и девок вернешь, а то они все куда-то разбежались.

— Вообще-то, это был наш друг и соклановец, — Корвин смотрел на убийцу исподлобья.

— Да че ты кипишуешь, братан? Никуда твой толстяк не денется, через сутки будет как новенький, — Лин пнул лежащее тело, — Правда, дружбу с ним заводить вам заново придется. Интересно, а документы на трактир с него снять получится?

Игрок с любопытством посмотрел на лежащее у его ног тело. Присел на корточки и положил ладонь на объемное брюхо «непися».

— Эй, он не лутается! Какого хре…

Договорить ему не дала стрела, выпущенная Корвином и угодившая точно в горло убийцы. И это стало сигналом к началу потасовки. Соклановцы слаженно бросились на наемников, по двое-трое на каждого.

Пусть они и экипированы хуже охранников каравана, да и помладше уровнем, но их было больше.