Наконец Кристен стояла перед Торольфом. Радость ее немного остыла, так как выражение его лица, когда он разглядывал ее с ног до головы, показалось ей суровым, почти торжественным, и она снова подумала о том, что Ройс ему рассказывал о ней. Она почувствовала робость, которая почти сразу же переросла в неловкость, потому что Кристен по натуре была очень застенчива.

Ее сдержанность подействовала на Торольфа, как удар, и он покраснел, поняв, что это он прогнал улыбку с ее губ. Он промучился целый день, думая о ней, и почувствовал такое облегчение, когда она наконец пришла, что не сразу смог избавиться от своих страхов. Он все стоял и разглядывал ее, пытаясь найти следы плети или синяки, вместо того чтобы, как его товарищи, выразить свою радость.

Он поднял руку и нерешительно взял ее за подбородок.

— Прости меня, Кристен. Однажды этот сакс уже отстегал тебя плетью. Я был уверен…

— Что он сделает это еще раз? — с улыбкой перебила она его. — Я тоже так думала. Но он этого не сделал.

— Может быть, он еще передумает? — Торольф должен был задать и этот вопрос.

Она вспомнила на секунду ночь на озере. Этой прогулкой он хотел доставить ей радость. Он разрешил ей также прийти сюда и повидать своих друзей — тоже, чтобы порадовать ее. И эта звездная ночь, которую они провели вместе…

— Нет, — с уверенностью покачала она головой. — Он уже все забыл.

Наконец викинг рассмеялся, откинув голову назад и, заключив ее в объятия, сжал так сильно, как будто хотел переломать ей все кости.

— О великий Тор! Как приятно это слышать!

— Что случилось и что уже забыто? — поинтересовался Отер.

Он и добрая половина викингов столпились вокруг Кристен. Сначала она собралась было выдумать какую-нибудь историю, но тут же поняла, что лгать им не сможет. Поэтому ей было непросто рассказывать о своей попытке к бегству и объяснять, почему ее за это не наказали; о многом пришлось умалчивать, обходить некоторые места и предупреждать возможные вопросы. Потом она рассказала им все, что знала о Виндхёрсте и Вессексе. Это было не так уж много, но все же гораздо больше, чем знали они. Она объяснила им, где они могли бы добыть лошадей и где предположительно находится войско датчан — к сожалению, очень далеко отсюда, на севере. Она рассказала им также о гигантских кельтах, которые враждебно настроены к саксам и могли бы помочь викингам, если бы они решили после побега отправиться не на север, а на восток.

Пленники никогда не отказывались от мысли о побеге и ворчали, недовольные чрезмерной осторожностью саксов. Когда Кристен сказала, что у них сейчас совсем другой вид, что они производят сейчас впечатление здоровых и сильных парней, и, улыбаясь, пощупала мускулы у тех, кто стоял поближе, Бьярни засмеялся и показал ей свою силу, высоко подняв ее над головой. Она гневно сверкнула глазами, когда он поставил ее на пол, но, взглянув на него, убедилась, что эта выходка не стоила ему больших усилий.

— Ну что ж, по крайней мере для побега вы в прекрасной форме, — заметила она.

— Да, таскать камни — это пошло нам на пользу, — ответил Оделл. — Когда я снова буду дома, пахать в поле покажется мне детской забавой.

— Эти стены для нас не помеха, Кристен, — сказал серьезно Отер. — Но разрушать их не имеет смысла до тех пор, пока у нас не будет топора, чтобы разбить цепи.

— За все это время мне ни разу не пришлось увидеть топор, — ответила задумчиво Кристен. — В зале полно всякого оружия, но топора нет ни одного. Я бы не удивилась, Отер, если бы узнала, что все топоры где-то заперты, потому что этот сакс чрезвычайно осторожен.

— Тогда нам нужен ключ от замка и от этих цепей.