— Но как же…

 

— Прыжок в гииерпространстве…

 

— Искривление пространства? Да неужели вы добились и этого?

 

— Наша цивилизация неизмеримо старше, хотя планеты — ровесницы. Наше развитие началось раньше — едва появилась растительность, — мы быстрее прогрессировали. Эволюция, создавая нас, не ошиблась. У нее не было никаких тупиков. Она дала нам все, что нужно Существу Разумному. Это мы… начали выбирать… что оставить и от чего отказаться, и — зашли в тупик. Наша цивилизация зашла в тупик, Кирилл, и это очень тяжело и страшно. В этом трагедия планеты Харис.

 

Он долго молчал, а потом мы встали и пошли от берега.

 

— У вас есть семья? — спросил я. Вопрос был глуп, но я инстинктивно цеплялся за обычное.

 

— У меня никого нет, — сказал Семен Семенович, — я — один. Один на Земле — один на планете Харис. Один, но не одинок, потому что я выполняю долг перед своим народом.

 

Дом для землян был построен в духе неоромантизма конца XX века на Земле — большой, бревенчатый, одноэтажный. С той лишь разницей, что на оскудевшей лесом Земле «бревна» имитировались из особой пластмассы, а здесь они были настоящие.

 

Как и все их постройки, дом покоился на плоскости из антигравитона. В нем было несколько спален, кают-компаний, библиотека и даже кухня.

 

— Это вам на первое время, — пояснил Познавший Землю, — дом можно легко перенести на другое место. Мебель сотворили по чертежам с Земли. Если что понадобится — скажите.

 

— А книги?

 

— Это книги Земли. У харисян книг никогда не было. Знания записывают, хранят и передают машины.

 

Мы стояли посреди библиотеки и смотрели друг на друга. Затем я подошел к полке и взял наугад одну из книг. Это был томик Достоевского… «Братья Карамазовы».

 

— Если не возражаете, я покажу вам сегодня Большой город, где живут Всеобщая Мать, Победивший Смерть, Поборовший Пространство и многие другие, кого мы очень чтим. Или… вы устали?

 

— Нет, я не устал.

 

Мы сели в небольшой планетолет, находившийся в полушаровидном ангаре, здесь же, за домом. Что-то вроде энтомоптера Циолковского с автоматическим управлением. Он легко, как на воздушной подушке, выскользнул из ангара и, едва мы уселись, взмыл вверх.

 

Первое, что сделал Семен Семенович, — показал мне, как им управлять. Принцип управления был совсем несложен. Энтомоптер бесшумно и стремительно летел над океаном. Морские птицы — ни одна не походила на птиц Земли, но это были птицы, столь же прекрасные, как на Земле, — стремительно падали в волны, выхватывая рыбу, и взмывали с добычей ввысь. Иные птицы отдыхали, покачиваясь на волнах, словно на качелях.

 

— У вас когда-нибудь были корабли? — поинтересовался я.

 

— Нет, никогда. Мы ведь крылатые существа. Поэтому наше развитие техники сразу пошло по пути покорения воздуха. Затем космоса. Корабли нам были не нужны.

 

Семен Семенович снизил высоту полета и замедлил скорость, давая мне возможность видеть. Океан остался сбоку, потом позади, затем совсем исчез за лесом.

 

Какие яркие, буйные, необозримые леса простирались на этой прекрасной планете! У нас такие леса цвели и плодоносили разве что в третичную эпоху.