|
Двоих убили, но не смогли поднять руку на свою кузину. И вот она застыла в шоке – еще бы, у нее на глазах близкий родственник убивает двух человек, а шок – вещь такая – может вызвать потерю памяти, и тогда она не сможет сообщить, что убийство – ваших рук дело, вот вы и решили рискнуть, оставив ее в живых. Но Джордж Пэдберри знает всю правду. Вы припугнули его, заставили сначала подтвердить ваши слова, но потом подумали, что он расколется, и разделались с ним. А потом затеяли подлинный спектакль, выступив в роли сыщика, занимающегося поисками убийцы. В основном, конечно, вы старались для себя, но при этом не теряли надежду подставить кого‑нибудь как истинного убийцу и загладить свою вину перед родственницей, освободив ее. Инспектор Донлон вас в чем‑то заподозрил, поэтому пришлось убить и его. Вас видели рядом с его машиной.
– Вот на чем вы прогорели, Тобин. Это была ваша крупная промашка, – торжествующе заметил один из стоявших полицейских. Первый продолжал: – Совершенно верно, ведь именно за Донлона мы потянем вас к ответу, Тобин. Понимаете, в чем вы дали маху? В Нью‑Йорке отменена смертная казнь за убийство. За обычное убийство. Но вы убили полицейского. Такого убийцу в Нью‑Йорке посадят на электрический стул. Наступило молчание, должно быть, они закончили. Открыв глаза, я увидел, что все смотрят на меня. – Детали? – потребовал я. – Что‑что? – В вашей версии полно дыр, – объяснил я. – Заткните их. – Покажите мне эти дыры, – сказал тот, кто сидел на стуле. – Хорошо. Начнем с извращенки. Тот факт, что молодые люди живут в Гринвич‑Виллидже, еще не доказывает, что они ведут аморальный образ жизни. Вам придется изрядно попотеть, чтобы достать доказательства того, что Робин или Терри Вилфорд занимались групповым сексом. – Пусть решают присяжные, – ответил он. Другой добавил: – Вы когда‑нибудь имели дело с судом, Тобин? Вы сами сказали, Гринвич‑Виллидж. Для присяжных этого достаточно. Возможно, он был прав. Я продолжал: – Следующее – кровь. – Кровь? – спросил первый. – Что вы хотите сказать? – Кто бы ни убил Вилфорда и Боулз, – ответил я, – он должен был перепачкаться в крови, надеюсь, вам это ясно? На мне была кровь? Первый патрульный прибыл – когда? – не позже, чем через полчаса после убийства. Если это было спонтанное убийство, значит, я не захватил сменной одежды, возникает вопрос, куда же делась кровь? – Вы ее смыли, – ответил он. – Просто воспользовались душем, смыли кровь с себя и с одежды и спустились вниз чистенький, как новый полтинник. Но в душевой кабине вы оставили следы, и мы нашли еще вот это. – Он протянул руку, и другой детектив, подойдя к нему, подал полотенце, а тот развернул его и показал мне. Оно было белое с названием гостиницы, вышитым зелеными буквами, и все – в коричневых пятнах. – Мы его нашли, – объявил он. – Вы его не очень надежно спрятали. – Ладно, тогда выходит, я разгуливал в насквозь мокрой одежде, и этого никто не заметил. – Тобин, – сказал он, – последние полторы недели мы все разгуливаем в насквозь мокрой одежде. А кто заметит разницу между рубашкой, мокрой от пота и рубашкой, мокрой от того, что ее держали под краном? Так что свою зацепку про кровь можете забыть. – А как же Джордж Пэдберри? Мы с ним находились в кафе в присутствии дюжины, а то и больше копов. Почему он не разоблачил меня? – Вы его запугали. – Вот как? В присутствии копов? В разговор вступил другой: – Угрожали, пока были с ним одни, что покажете на него как на убийцу. |
