-  Не оставляйте меня здесь! - кричала она. - Пожалуйста! Умоляю!

    Никто, естественно, не обратил внимания на ее крики, только урт испуганно метнулся в угол камеры и исчез в щели между камнями. Тафа заголосила и кинулась в ноги тюремщику. Он проверил, как защелкнут ошейник, потом два раза дернул цепь, после чего швырнул рабыню на солому в угол камеры. Второй таким же способом проверил мой ошейник и разрезал ножом стягивающие мои руки веревки. Выходя из камеры, он забрал с собой обрывки веревок и ремней. Обшитая стальными полосами дубовая дверь толщиной около восьми дюймов захлопнулась. Два мощных засова с лязгом вошли в пазы. В верхней части двери помещалось зарешеченное смотровое окошко размерами шесть на десять дюймов. В него заглянул стражник. Тафа вскочила на ноги и кинулась к окошку, цепь натянулась, не давая ей схватиться за решетки.

    -  Не оставляйте меня здесь, - кричала она. - Пожалуйста, умоляю вас, хозяева!

    Стражники отвернулись, девушка застонала и медленно опустилась на пол. Потом ее дважды стошнило, очевидно, от страха и вони. Мимо пробежал урт. Тварь выскочила из трещины между камнями, быстро пересекла комнату и скрылась в щели, куда несколько минут назад заскочил другой урт. Истерически рыдая, Тафа пыталась сорвать с себя ошейник и отчаянно дергала за цепь. Все было бесполезно. Я проверил свой ошейник, цепь и прочность кольца в стене. Приделано намертво. Взгляд мой упал на крошечную лампу на полке возле двери. Она чадила, масло пригорало, похоже, его надавили из обитающих в камнях крошечных тарларионов, которыми весной кишит пустыня к югу от Тора. Я посмотрел на Тафу, но она отрицательно замотала головой:

    -  Нет. Ты приговорен к Климу. Я прислонился к стене.

    -  Ты станешь рабом на соляных приисках, - сказала она.

    Я смотрел на нее. Она вытерла рот тыльной стороной руки. Девушка полусидела, опустившись на колени и уперевшись ладонями в пол.

    Я поднял длинную цепь, кольцами лежащую на полу, которой ее приковали к стене.

    -  Нет! - гневно крикнула она.

    Я держал цепь в руках. И даже не тянул за нее.

    -  Соляной раб! - Она рванула цепь к себе и отодвинулась в самый угол. Я убрал руку с цепи.

    По-кошачьи глядя в мою сторону, Тафа улеглась на солому в углу камеры. Я отвернулся. Ее хозяин Ибн-Саран больше не следил за ней, и в девушке проснулась гордость. В конце концов, она была закованной в ошейник красивой рабыней, которую за большие деньги купили для своего господина в Двух Ятаганах агенты Ибн-Сарана. Часто бывает, что, послушные и покорные со свободными мужчинами, рабыни становятся наглыми и дерзкими по отношению к мужчинам-рабам, которых презирают и ненавидят. Попавшие на соляные прииски считаются в Тахари низшей категорией рабов. Девушка, которая примется радостно и сладострастно извиваться в ногах свободного человека, умоляя удостоить ее хоть одного прикосновения, по отношению к рабу проявит презрение и надменность, достойные настоящей женщины Земли. Возможно, это происходит оттого, что горианки, подобно землянкам лишенные здоровой агрессии со стороны противоположного пола, начинают видеть в рабах жалких неудачников, закованных в цепи слабаков, не способных даже вырвать собственную свободу. На Горе, в отличие от Земли, не считают биологическое начало злом, те же, кто отрицает правильность законов животного мира, считаются людьми никчемными и жалкими. Вне всякого сомнения, выбрать систему ценностей непросто. Я даже допускаю, что в некоторых случаях возможно исключение из правил. Не знаю. Пусть решают те, кто поумнее. Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что женщины и мужчины Гора в массе своей выгодно отличаются здоровьем и жизнерадостностью от населения Земли.