- Чем я заслужил тебя? - вырвались у него слова.

  Джиллиан слегка прикоснулась губами к его щеке.

  - Я все время задаю себе этот же вопрос.

  - Я хочу быть с тобой сегодня, Джиллиан. Мне это необходимо.

  - Я оставлю дверь незапертой.

  И она подарила ему ослепительную улыбку, обещающую ему весь мир, - если только он придет.

  Гримм бросил на нее нежный взгляд и вышел.

***

  - Пойди к нему. Я не могу сам этого сделать, настоятельно попросил брата Ронин.

  Оба мужчины смотрели через окно на Гримма, сидящего на валу, окружающем замок, и глядящего на деревню. Наступила ночь, и крохотные огоньки окон мерцали, как отражения звезд, усеявших небо. Замок был сооружен так, чтобы с него открывался вид на всю деревню. По его периметру проходила широкая каменная терраса, спускающаяся уступами к крепостным стенам. Терраса была окружена валом такой высоты, что, стоя на нем, можно было смотреть прямо на долину. Гримм в одиночестве сидел на стене вот уже несколько часов, переводя взгляд то на замок за спиной, то на долину внизу.

  - Что бы ты хотел, чтобы, я ему сказал? - проворчал Бальдур. - Он твой сын, Ронин. И тебе когда-нибудь придется поговорить с ним.

  - Он меня ненавидит.

  - Значит, поговори с ним и постарайся помочь ему преодолеть эту ненависть.

  - Это не так просто! - раздраженно бросил Ронин, но в его голубых глазах Бальдур увидел страх. Страх того, что в результате разговора с сыном Ронин может снова потерять его.

  Бальдур вздохнул:

  - Я попробую, Ронин.

***

  Гримм наблюдал за долиной, готовившейся к ночи. Жители начали зажигать свечи и закрывать ставни, и до него доносились голоса родителей, зовущих детей в уютные домики, и фермеров, загоняющих на ночь скот. Картина покоя и гармонии. Он несколько раз поглядывал через плечо, но там из темных углов не косилась на него ни одна химера. «Возможно, - подумал он, - в четырнадцать у меня было слишком живое воображение». Возможно, что за те годы, пока он был в бегах и скрывался, его тогдашние ощущения извратились настолько, что все стало казаться пустым и разоренным, даже прошлое, некогда такое яркое. Его жизнь так резко изменилась в тот роковой день, что воспоминания вполне могли стать ложными.

  Он действительно забыл, как на самом деле выглядит Тулут. Возможно, он забыл, что замок никогда не был по-настоящему грозным. Но как быть с отцом? Он собственными глазами видел, как тот припал к телу матери. Неужели он от потрясения и горя неверно истолковал и это событие? Как только эта возможность оформилась в его сознании, Гримм принялся изучать ее со всех сторон, и его замешательство возрастало.

  Ранним утром он застал своего отца в южном саду, когда Джолин, по своему обыкновению, прохаживалась по территории замка, приветствуя зарождающийся день. Сам он шел к Аррону, чтобы отправиться с ним на рыбалку. Сцена мучительно запечатлелась в его памяти: избитая Джолин, лицо - сплошной синяк, склонившийся над ней рычащий Ронин, повсюду кровь, и в руке отца тот проклятый изобличающий нож.

  - Красиво, да? - голос Бальдура прервал его внутреннюю борьбу.

  - Да, - отозвался Гримм, слегка удивившись его появлению. - Такого я не помню, Бальдур.

  Старик успокаивающе положил ему руку на плечо.

  - Это потому, что так было не всегда. За последние годы, благодаря стараниям твоего отца, Тулут сильно разросся.

  - Только подумать, я и тебя не помню, - задумчиво произнес Гримм. - Я знал тебя, когда был маленьким?

  - Нет. Большую часть жизни я провел в скитаниях. Дважды я посещал Мальдебанн, когда ты был маленьким, но лишь ненадолго. Шесть месяцев назад корабль, на котором я плыл, разбился в шторм, и меня выкинуло на берег старушки Олбани.