Через несколько секунд, завязав в «стратегических местах» несколько узлов, Джиллиан посмотрела на себя в зеркало и обнаружила, что завернута по-шотландски в плед и готова отправиться в Большой зал замка.

***

  Ронин, Бальдур и Гримм уже сидели за столом и в напряженном молчании завтракали. Джиллиан прощебетала веселое «доброе утро» - этому угрюмому обществу явно недоставало хорошей дозы веселости.

  Трое мужчин вскочили и, отталкивая друг друга, бросились усаживать ее. Джиллиан с лучезарной улыбкой удостоила этой чести Гримма.

  - Доброе утро, - промурлыкала она, жадно пожирая его глазами. И подумала, что, быть может, это новое знание о том, что внутри у нее растет их ребенок, заблестело в ее глазах. Ей просто необходимо как можно скорее остаться с Гриммом наедине.

  Гримм застыл, и ее стул остался выдвинутым лишь наполовину.

  - Доброе, - с глупым видом хрипло прошептал он, ослепленный ее сиянием. - Ох, Джиллиан, у тебя нет другой одежды, да?

  И, окинув взглядом плед, он нежно улыбнулся.

  - Припоминаю, как ты одевалась точно так же, когда была маленькой. Тебе так хотелось во всем походить на своего отца!

  Гримм усадил ее, задержав руки у нее на плечах.

  - Бальдур, можешь распорядиться, чтобы служанки нашли что-нибудь для Джиллиан?

  Ответил Ронин.

  - Уверен, что можно было бы перешить некоторые платья Джолин. Я их хранил под замком...

  И глаза его затуманились печалью. Джиллиан изумилась тому, как напряглась челюсть Гримма. Он опустился на свое место и так сжал кубок, что костяшки пальцев побелели. Хотя Гримм рассказывал ей кое-что о своей семье, ни слова о том, как умерла Джолин, в этих рассказах не было. Не рассказывал он ей и о том, что такого сделал Ронин, что между ними возникла такая пропасть. Насколько можно было судить, в его отце не было ничего даже отдаленно странного или безумного. Мягкий человек, сожалеющий о чем-то и страстно желающий лучшего будущего для своего сына. Джиллиан заметила, что Бальдур наблюдает за Гриммом так же внимательно, как и она.

  - Ты когда-нибудь слышал басню о волке в овечьей шкуре, парень? - спросил Бальдур, недовольно поглядывая на Гримма.

  - Да, - рыкнул тот. - Я хорошо познакомился с этой моралью в раннем возрасте.

  И он снова свирепо глянул на Ронина.

  - Тогда ты должен понимать, что иногда бывает и наоборот, - есть такое понятие, как овца в шкуре волка. Иногда внешность может быть обманчивой. Иногда необходимо переоценить факты зрелыми глазами.

  Джиллиан взирала на них с любопытством. В этой беседе присутствовала мораль, которой она не понимала.

  - Джиллиан любит басни, - пробормотал Гримм, направляя разговор в другом направлении.

  - Ну что ж, расскажи нам какую-нибудь, девочка, - попросил Ронин.

  Джиллиан покраснела.

  - Нет, право, я не могу. Это детям нравятся басни.

  - Ба, она говорит «детям»! - воскликнул Ронин. - Моя Джолин любила басни и часто рассказывала их нам. Ну же, девочка, расскажи нам что-нибудь.

  - Ну... - замялась она.

  - Расскажи. Пожалуйста, - подзадоривали ее братья.

  Сидевший рядом с ней Гримм отпил большой глоток из своей кружки и со стуком опустил ее на стол.

  Джиллиан содрогнулась в душе, но не показала виду. Гримм громыхал и хмурился с тех пор, как они сюда приехали, и она никак не могла понять, в чем дело. Подыскивая способ снять напряжение, становившееся уже осязаемым, Джиллиан порылась в своем запасе басен и, поддавшись озорному порыву, выбрала одну глубокомысленную притчу.

  - Жил-был однажды могучий лев, непобедимый герой. Был он царем зверей и хорошо знал это. Чуточку самодовольный, можно сказать, но все равно хороший царь.