|
— Я слыхала от королевы, будто он в точности похож на Ланселета, каким тот был в молодости, — и, захихикав, она ткнула свою соседку под ребра. Потом они обнялись и принялись перешептываться. Наблюдавшая за ними Моргауза вздохнула. Все эти девчонки были так молоды и очаровательны со своими шелковистыми косами и кудрями, каштановыми, рыжими или золотистыми; щеки у них были нежные, как лепестки яблонь, талии гибкие, а руки — белые и гладкие. И внезапно Моргаузу захлестнула неистовая зависть — ведь когда то она была прекраснее всех их, вместе взятых! А девушки тем временем подталкивали друг дружку локтем и шепотом обсуждали разных рыцарей. — Моя мать говорит, — с вызовом произнесла одна из девушек, дочь какого то знатного сакса — Моргауза никогда не могла толком выговорить ее варварское имя — Эльфреш или что то в этом роде, — что целоваться с безбородым мужчиной — это все равно что целовать другую девушку или младенца! — Однако же сэр Мордред всегда чисто выбрит, а он ни капельки не похож на девушку, — возразила другая и со смехом повернулась к Ниниане, безмолвно стоявшей среди женщин. — Ведь верно, леди Ниниана? Ниниана негромко рассмеялась. — Бородатые мужчины кажутся мне стариками — когда я была маленькой, бороды носили лишь самые старые из друидов и мой отец. — А сейчас даже епископ Патриций ходит с бородой, — заметила какая то девушка. — Он говорит, что это в языческие времена мужчины уродовали себя бритьем, а вообще раз Господь сотворил мужчин бородатыми, значит, так им и следует ходить. Наверное, саксы тоже так считают. — Это просто новая мода, только и всего, — сказала Моргауза. — А моды приходят и уходят. Когда я была молода, и христиане и язычники брились, а теперь мода изменилась. И не думаю, что это как то связано с благочестием. Я совершенно уверена, что когда нибудь и Гвидион попробует отрастить бороду — станешь ли ты тогда хуже к нему относиться, Ниниана? — Нет, кузина, — со смехом отозвалась Ниниана. — С бородой или без бороды, он остается все тем же Гвидионом. О, взгляните — король Кеардиг и другие саксы! Не собираются ли они погостить в Камелоте? Госпожа, можно, я пойду отдам распоряжения слугам? — Конечно, моя милая, — согласилась Гвенвифар, и Ниниана ушла. Девушки подталкивали друг друга, пытаясь занять местечко, откуда будет лучше видно, и Гвенвифар прикрикнула на них: — А ну ка, все марш обратно к прялкам! Это непристойно — так глазеть на молодых людей. Вам что, больше делать нечего, кроме как болтать о рыцарях, да еще так нескромно? Немедленно угомонитесь! Вы увидите этих рыцарей сегодня вечером, в главном зале. Предстоит пир — а это значит, что вам придется переделать множество дел. Девушки надулись, но послушно направились в женские покои. Гвенвифар вздохнула и покачала головой; они с Моргаузой двинулись следом за свитой. — Господи Боже мой, и откуда только взялось такое множество девчонок? На них же никакой управы нет, а я должна как то присматривать за ними и следить, чтоб они себя блюли в чистоте. А они, похоже, только тем и занимаются, что сплетничают да хихикают, вместо того чтоб думать о рукоделье. Мне стыдно, что при моем дворе собралось столько пустоголовых и бессовестных девиц! — Да будет тебе, дорогая моя, — лениво отозвалась Моргауза. — Тебе ведь и самой когда то было пятнадцать. Неужто ты всегда вела себя так уж примерно? И никогда не поглядывала украдкой на какого нибудь молодого человека, не сплетничала о нем и не думала, каково это — целоваться с ним, будь он с бородой или без бороды? — Не знаю, где ты находилась в пятнадцать лет, — негодующе отозвалась Гвенвифар, — а я росла за монастырскими стенами! И мне кажется, что монастырь был бы самым подходящим местом для всех этих невоспитанных девиц! Моргауза рассмеялась. |
