– Не говори глупостей.

– Теперь я старик. Я имею право предаваться мечтам.

– Ты вовсе не старый! И для такого рода мечтаний нет оправдания. Раз уж ты сделал кровать, будь добр, лежи на ней.

Дойдя до оливы, они присели передохнуть.

– А как там поживает Вив?

– Она умерла, Альба.

– Боже правый! – Альба побледнела, услышав печальную новость о своей давней приятельнице.

– Это случилось около десяти лет назад.

– Вив была моим единственным настоящим другом. Она прошла со мной через все радости и невзгоды, и только с ней я могла всем делиться. Жаль, что мы потеряли друг с другом связь. Но не будем о плохом. Расскажи мне лучше об Англии. Прошли годы с тех пор, как я уехала оттуда. Расскажи о себе. – Альба прилегла на бок, подперев голову рукой. – Я слушаю. И не хочу пропустить ни единого слова. Это единственная возможность, которая у нас есть.

– Ну, даже не знаю. Если вдруг Розмари нас здесь застукает, то в нашем распоряжении окажется вся моя оставшаяся жизнь.

Юджин въехал в ворота «ла Мармеллы».

– А почему ты думаешь, что она здесь? – спросил Люк у Розы.

– Если ее здесь нет, то даже не знаю, где она еще может быть.

– О боже! – почти простонал он. – Если я ее тут не найду, то перережу себе глотку!

Машина загрохотала по подъездной дороге. Лимоновые деревья тускло поблескивали в свете заходящего солнца. Среди листвы роилась мошкара. Стайки маленьких птичек взлетали в небо. Люка от волнения стало подташнивать. Он прекрасно знал, насколько ранимой была душа Козимы. Наверняка она теперь думает, что он предал ее и что он отпетый лжец. И что он использовал Франческо лишь для того, чтобы подобраться к ней, ведя себя, словно циничный мошенник. Люк стал молиться про себя, чтобы Козима оказалась здесь, с Манфредой, единственным человеком, который мог бы поручиться в искренности его благих намерений.

Как только машина остановилась у парадного входа, Люк вышел и нажал на звонок. От нетерпения он переступал с ноги на ногу. Казалось, те несколько минут, которые потребовались Манфреде, чтобы дойти до двери, длились целую вечность. Когда она наконец отворила, Люк практически ввалился внутрь.

– Манфреда! – воскликнул он. – Она здесь?

– Ну конечно же, здесь, – спокойным голосом ответила старушка. – Входи. – Она посторонилась, дав ему пройти. – Привет, Роза, Юджин. – Манфреда усмехнулась. – Вы привезли всех сразу!

– Как она?

– В порядке, – с серьезным выражением лица сказала Манфреда. – Однако вам, молодой человек, многое придется объяснить, – добавила она, пригрозив ему своим костлявым пальцем.

– Я знаю. Где она?

– На террасе.

Затем старушка обратилась к Розе.

– Виолетта приготовила отменный лимончелло. Пойдемте, попробуете. Это на кухне. – И она повела их прочь. Роза оглянулась через плечо, сожалея о том, что не сможет присутствовать при примирении. А вот Юджина это волновало меньше всего. Перспектива отведать стаканчик лимончелло казалась ему куда более заманчивой, чем сцена воссоединения Козимы и Люка.

Люк вошел на террасу. Там за столом сидела Козима и… Франческо. Люк опешил. На долю секунды ему показалось, что ребенок живой, настоящий, но затем он обратил внимание на то, что мальчик весь светился и, будто сотканный из прозрачной материи, переливался словно радуга. Однако Люк решил, что сейчас не самый подходящий момент, чтобы упоминать о его присутствии.

Козима взглянула на него с отсутствующим видом. Между ними будто выросла стена, за которой она теперь отчужденно сидела, словно незнакомка.

– Мне так жаль, Кози. Все же следовало рассказать тебе о Фрейе.