|
Десять матросов и лейтенант "Раки Св. Иосифа", бледнея, посмотрели друг на друга, однако, закричали, правда, несколько дрожащим голосом: "Да здравствует король! Вперед, "Рака Св. Иосифа" и храбрый Яго!" И сподвижники храброго Яго, шедшие за ним по пятам и теснившие один другого, услышав эту неожиданную тревогу, так неосторожно к нему придвинулись, что столкнули несчастного героя в большой люк, находившийся у него под ногами! Матросы, посчитав это падение за доказательство его неустрашимости и самоотвержения, последовали за этим новым Курцием с криками: "Да здравствует Яго!" и спрыгнули все в кубрик, подобно баранам Пануржа. Яго, вскочив поспешно на ноги, и пользуясь заблуждением своих моряков, сказал им, понизив голос: -- Дети мои, отважность и хладнокровие ничего не значат: вы все видели, что подвергаясь опасности упасть на тысячи копей и мечей, я ринулся слепо под палубу... это смелость, больше ничего. -- Да здравствует наш храбрый Яго! -- повторили матросы. -- Перестаньте! ради Бога, перестаньте, дети мои, вы кричите так, что всех чаек распугаете. Поберегите ваши: да здравствует Яго! для другого времени. Вы будете восклицать это на площади Святого Антонио. Тогда это будет иметь свое действие, а теперь лучше посоветуемся о средстве, как очистить этот вертеп демонов. И он указал на большую каюту, в которой адский шум все еще не умолкал. Вдруг, пораженный внезапной мыслью, вскричал: "Зарядите ваши карабины, друзья... стреляйте! стреляйте в эту перегородку!" Причина, побудившая все же Яго решиться на эту меру, была в этом наступательном движении, ему необходимо было находиться позади своего отряда, и потому в прикрытии от первого натиска вылазки против осаждающих. -- Стреляйте! с нами Бог! -- повторил он, толкая вперед свою команду. Пальба началась. На столь близком расстоянии пули, попадая во множестве в перегородку, разбили часть ее и прежде, чем матросы успели снова зарядить свои ружья, страшная громада сбила их и покатилась на них с ужасным мычанием. -- Берегитесь! -- кричал Яго, державший одного из своих удальцов поперек тела и двигая из стороны в сторону перед собой это подобие живого щита. -- Берегитесь, это военная хитрость; они тотчас на вас бросятся. Зарядите снова ваши ружья! -- Господин лейтенант, -- сказал один моряк, -- но у осажденного пара таких славных рогов на лбу, каких у христианина никогда не вырастало. -- Схватите чудовище! -- кричал Яго, отступая со своим щитом. -- Это окаянный, схватите его... Vade retro, Satanas... Святой Иаков, Святой Иосиф, помилуйте нас! -- Но, лейтенант, это просто... это просто бык. Божусь! и лихой бык, который, я думаю, издыхает. Ахти! семь пуль в теле! И при огне, вынесенном из каюты, все удостоверились в истине этого любопытного показания. То был действительно бык, осужденный в пищу экипажа тартаны, которого, вероятно, экипаж вынужден был оставить, покидая судно. -- Бык, ничтожный бык! -- говорил Яго. -- План атаки, составленный с таким хладнокровием и исполненный с такой отважностью, чтобы. |
