– Ты ведь обо мне не будешь писать? – спросил он.

Я не ответил.

– Мне нельзя в это впутываться, – сказал он.

– Говоришь, впутываться нельзя?

Мы оба молчали.

– Все, что я сделал, я сделал для нее, – сказал Ларсен.

~~~

На Рёлдальсвейене шла демонстрация против расизма. Колонна демонстрантов прошла мимо моей «вольво», но мне все равно казалось, что я наблюдаю ее издалека. Возглавляли шествие председатель Эльвестад, пастор и незнакомый мне темнокожий человек. Всего в процессии было минимум триста‑четыреста человек. У некоторых в руках были факелы. Все это время я сидел в крайне неудобной позе. Не хотел, чтобы к спине липла мокрая рубашка.

Когда демонстранты прошли, я поехал дальше. Навстречу сплошным потоком ехали автомобили. Улица в окне казалась размытой. В голове все плыло, как асфальт под колесами. На перекрестке у «Плавильни» я проехал мимо моего братца. Он сидел в новенькой «субару». До него было рукой подать. Франк меня не заметил и свернул налево.

Я заехал в «Макдоналдс» купить пару гамбургеров – себе и «Рональдо». Когда я снова вышел, то увидел на набережной Мартинсена. Он сидел в «пежо» стального цвета и следил за мной. Я подошел к нему.

– Работка непыльная? – спросил я.

– Что? – переспросил Мартинсен.

– Не перетруждаешься? – продолжал я. – Хорошо, когда выпадают такие деньки. Главное – спокойствие. Сидишь и следишь за жизнью. И иногда щелкаешь фотоаппаратом.

Мартинсен молчал.

И я молчал.

– Что тебе нужно? – спросил Мартинсен.

– Ничего особенного. Мне просто нравится говорить всякую чушь. Кстати, не знаешь, кроме тебя кто‑то за мной шпионит?

– Шпионит – за тобой?

– Да, шпионит.

– Нет.

– А ты один‑то справляешься?

– Нет, работенка не из легких, – признался. – Уследишь не всегда.

– Как знать, – ответил я. – Иногда ты подбираешься слишком близко.

Я сел в машину и поехал в Тукхейм. За мною следовал Мартинсен. За ним – серый «мерседес» с ребятами из «ВГ». Потом – еще один любопытный. Я даже не знал, кто за мной едет. Знал только, что я сегодня в центре внимания.

«Рональдо» дома не оказалось. Он исчез, оставив на столе бутылку колы, а на диване – обертку от шоколада. Я подошел к окну и начал жевать гамбургер. Где «Рональдо»? Не мог же он убежать далеко. Я позвонил Ирен – безуспешно. Я подумал, что все от меня убегает. Все, что я люблю, пропадает. Исчезает.

Я поехал на поиски «Рональдо». У моста я увидел маму‑утку, у которой остался только один утенок. Вид у нее был нервный, и она постоянно кричала на малыша. Над водой кружили чайки. По радио я как‑то слышал разговоры специалистов о том, что в последние годы чайки становятся все агрессивнее. Объяснить это было невозможно, но чайки все наглели и наглели.

У моста Йоллобрю я остановился и подошел к реке. Мартинсена и остальных на хвосте уже не было. Они решили бросить эту затею. Видать, не такая уж я важная персона. С утра уровень воды в реке поднялся. Дин Мартини сидел в кресле и потягивал из бутылки. Если река будет подниматься такими же темпами, он рискует остаться без жилища. Я подошел к нему, поздоровался и спросил, не видел ли он мальчика в бразильской футболке.

– Ты пастор? – спросил Дин Мартини.

– Нет, я не пастор.

– А выглядишь как пастор. У тебя жена есть?

– Нет.