А этого я сделать не смогу. Ну как мне подтвердить, что Самсон Нильсен утопил собственную «субару» во фьорде? Можно даже не пытаться. Я не сомневался, что Самсон Нильсен сделал это, чтобы скрыть следы ночного происшествия. Да и в вопросе денег Нильсен никогда своего не упускал. Он объявил, что его машину угнали, чтобы ему еще выплатили страховку. В тот же день он или кто‑то другой угнал БМВ у сербов, доехал до Эйтрхейма и там поджег автомобиль. Нильсен знал, что обломки найдут, и понимал, что все тут же обвинят сербов. Подумают, что это они выбросили молодого Педерсена в реку. Надоел, мол, вот и устроили парню скорую расправу. Трое беженцев окажутся в кутузке по подозрению в убийстве норвежца. И все довольны.

Я позвонил заведующей отделом расследований. Она ответила сразу же. Я назвался. Пауза.

– Я хочу кое‑что сказать, – начал я.

– И что же? – спросила она.

– У нас тут обезьяна с гранатой.

– То есть?

– У нас тут обезьяна с гранатой.

– Ты про кого?

– Ты знаешь это не хуже меня. Я уже давно собирался об этом сказать.

Завотделом вздохнула.

– Мне кажется, тебе действительно пора отдохнуть, – сказала она.

– Я просто хотел об этом сказать.

– Спасибо. – И она повесила трубку.

Я еще раз прочел все, что написал. И закрыл документ. Компьютер спросил, собираюсь ли я его сохранить.

Я щелкнул по кнопке «Нет».

~~~

Я был стаканом джина. Я был рыбой, которую вытащили из фьорда. Костюмом без человека. Бармен встряхнул меня и сказал, что здесь спать нельзя. Я объяснил, что он видит все, что осталось от моей беспутной жизни. В ответ он предложил мне стакан воды.

Журналисты собрались за столиком у окна. Я слышал, как ТВ‑2 сказала, что 24‑й канал взял у нее интервью. «НТБ» написал очерк о Бороде из «Народной газеты». «Дагсависен» сказал, что если взять голую статистику, то в Одде убийств больше, чем в Осло. «НТБ» пожаловался, что от Одды его уже тошнит. «Афтенпостен» бросил взгляд в мою сторону. Я приветственно поднял стакан.

В бар зашел Эрик Бодд. Он подошел к стойке. На носу у него была повязка. И это меня весьма порадовало.

– Привет, Чайнатаун! – сказал я.

Он улыбнулся мне так, будто мое общество было самым приятным на свете.

– Как дела? – спросил Бодд.

– Как у елки на Рождество, – ответил я.

– А здесь что делаешь?

– А мне нравится смотреть, как люди выпивают.

Бодд рассмеялся. Потом схватился за нос.

– Я сожалею о том, что произошло сегодня утром, – сказал он. – Знаешь, как оно бывает. Я могу что‑нибудь для тебя сделать?

– О чем ты! Ты и так много для меня сделал.

– Суть в том, что я волнуюсь, – сказал Бодд. – Я всегда волнуюсь за других.

– А я и не знал, что такие люди еще остались.

– Просто скажи, что я могу для тебя сделать.

– Ты так добр. Дай я тебя расцелую.

Бодд рассмеялся и взял свой стакан пива. Сказал, что предложение остается в силе. Я ответил, что приму его совет всем сердцем. И подумал, что, по всей видимости, Бодд из тех, кого нужно побить, прежде чем они начнут тебя уважать. Побить его, что ли, еще раз – чтоб уважал больше?

Бодд направился к остальным.