– Китай, – сказал он.

– Китай? – переспросил я.

– Оборудование ушло в Китай.

– Вот как?

Ларсен начал говорить. Говорил он медленно, словно выстраивая каждое предложение по кирпичику. Он сказал, что оборудование частично увозили трейлерами, частично – морем. Сначала – в Германию, а потом – дальше, в Китай. У американских владельцев была договоренность с немецкими конкурентами. А у немцев в Китае комбинат, почти идентичный нашему.

– И «Коэн Бразерс» решили загубить предприятие? – спросил я.

– Кто‑то сказал бы и так, – ответил Ларсен.

– А ты что скажешь?

– Сейчас кажется, что эта задумка родилась у них, уже когда они вступили во владение.

– А воплощать задумку пригласили тебя?

Ларсен помолчал, потом сказал:

– Ты, разумеется, думаешь, что что‑то знаешь, верно? Думаешь, что у тебя есть опыт и способность вести дела в нужном направлении. Я тоже был совершенно уверен, что определенное сокращение рабочих мест могло сохранить работу остальным.

– Не могло, – бросил я. – А потом оставалось только бросить концы в воду?

– Все мы крепки задним умом, – сказал Ларсен. – Ну, какой‑никакой, а все‑таки ум, верно? Тогда я этого не видел, а теперь вижу: меня попросту использовали. В конце концов у меня уже не оставалось выбора.

– Неужели?

– В двух словах: я не знаю, ни как давно это началось, ни когда закончится. Но это не так важно. Когда мальчишку выбросили в реку, меня охватила паника. Думаю, это как раз подходящее слово. И мне захотелось, чтобы кто‑нибудь выяснил, что произошло на самом деле.

Ларсен посмотрел на меня.

– Мне хочется, чтобы это выяснил ты, – эти слова он проговорил медленно, как будто для того, чтобы они до меня хорошенько дошли.

– Но такими делами занимается полиция, – сказал я. – Почему ты не пойдешь к ним?

Ларсен не ответил и налил себе еще воды.

– Хочешь быть ни при чем? – спросил я.

– Я не знаю, кто в этом может быть замешан, – сказал он.

– Как это?

Ларсен рассказал, что за пару месяцев до банкротства коммуна выделила комбинату кредит в двенадцать миллионов крон наличными как часть кризисного пакета для обеспечения дальнейшей работы. Очевидно, коммуне предоставили неточную информацию о предприятии.

– Разумеется, я не знаю, кто постарался, чтобы это не выглядело как венчурный заем, – сказал Ларсен. – И кто в итоге смылся с деньгами.

– А кого ты подозреваешь?

– Не знаю и не хочу гадать. Город маленький, а я тут еще жить собираюсь. Собирался, – поправился он и улыбнулся. – Я не могу уехать и остаться тоже не могу.

– А на деньги вы покупали рабочих? – спросил я.

– Часть ушла на организацию и транспорт, – сказал Ларсен. – Часть – на оплату физического труда.

– А кое‑что – тебе?

– Ты ее видел, – сказал Ларсен. – Она больна. Все деньги уходят на нее.

– У нас в стране больным помогают, – сказал я.

– Но не ей, – ответил Ларсен.

Он опустошил стакан. Я почувствовал жажду. Я спросил, о чем они с Самсоном Нильсеном говорили у Лотефосса. Казалось, Ларсен удивлен. Он никак не ожидал, что я знаю про Самсона Нильсена.

– Ни о чем особенном, – сказал Ларсен.