– Тогда что от него пользы?

Метательный снаряд шлепнулся совсем рядом с правой ногой северянина, и он попробовал втащить ее поглубже в нору. Но места уже не оставалось. Гроуты же, видя, что их добыча попала в ловушку, становились все более дерзкими и спускались на нижние ветви, дабы было удобнее целиться. Мерцающие фасеточные глаза ярко‑синего и зеленого оттенков начали сливаться в единое целое. А выше и ниже их сорванные сосновые шишки, казалось, плавали в воздухе.

– Солнце пока еще высоко и светит очень ярко. – Крепко сжав зеркало в руке, Эхомба приготовился выйти из‑под прикрытия расщепленного дерева. – Глаза у гроутов большие. Если мне удастся направить на них солнечный свет и ослепить одного‑двух, то остальные, возможно, испугаются и убегут. – Он бросил взгляд на друга. – Вот для чего я ношу его с собой: чтобы отражать солнце. В моей стране, когда кто‑нибудь попадет в беду, это наилучший способ подать сигнал о помощи на большое расстояние.

– Лучше бы у меня были лук и стрелы. – Чуть высунувшись вперед, Симна попытался отыскать ближайшего из древолазающих мучителей. – Но если ты считаешь, что стоит попробовать…

Пастух не стал ждать, пока Симна выскажет свое мнение. Выйдя на открытое место, он нашел две пары шевелящихся глаз и наклонил осколок зеркала. Солнечные лучи, пробивавшиеся между деревьями, отразились от стекла и ударили вверх, танцуя вокруг голов гроутов. Это было трудное и рискованное предприятие. Подвижные гроуты редко оставались на одном месте.

Дальше случилось неожиданное. Накер смотрел как завороженный, а вот Симна не удивился. В обществе пастуха он привык ожидать неожиданностей.

Заметив в зеркале не отраженное солнце, а самих себя, сначала один, потом два, затем дюжина невидимых шишкометателей начали слезать и спрыгивать с веток и собираться словно загипнотизированные перед зеркалом. Скоро все воинство столпилось перед Эхомбой, глядя в исцарапанное отражательное стекло. Жутковатое было зрелище: более двух десятков комплектов фасеточных глаз плавали над подлеском.

Вблизи путешественники рассмотрели, что невидимый мех гроутов не делал гроутов совершенно прозрачными. Когда какой‑нибудь из них двигался медленно, то воздух подрагивал, что напоминало Эхомбе горячие волны, поднимающиеся от поверхности песка в пустыне.

Симна обнажил меч. Его голос был таким же кровожадным, как и выражение лица. Протиснувшись вперед, черный кот встал рядом с ним.

– Отлично, братец. Погипнотизируй их еще немножко, пока я до них доберусь. – Он для пробы взмахнул оружием. – Мне всего‑то нужно метить им в глаза. Ты их собрал вместе, и я сумею каждым ударом сразить сразу нескольких.

– Не надо, – промолвил Эхомба. – Стой на месте. По крайней мере еще минуту. Они не загипнотизированы. Это… что‑то другое.

Северянин был в нерешительности. Алита тоже замер, издав глубокое горловое рычание.

– Не понимаю тебя, братец. Другого такого случая может и не представиться.

Он хотел добавить что‑то еще, когда ближайший к зеркалу гроут внезапно издал удивленный, пронзительный визг, первый звук, который путешественники услышали от своих невидимых противников. Подпрыгнув прямо вверх, гроут быстро повернулся и исчез. Подобравшись поближе, чтобы занять место, освобожденное неожиданно убежавшим собратом, еще две пары глаз резко отпрянули назад. Предполагаемые губы издали панический крик, и стая бросилась наутек.

Все произошло в считанные мгновения. Только что гроуты стояли тут, столпившись вокруг осколка зеркала величиной с ладонь, а в следующую секунду их глазные яблоки уже разбегались во всех направлениях, чтобы спрятаться в лесной чаще.

Симна с облегчением вложил меч в ножны. Нерешительный Накер наконец выбрался из‑под прикрытия расщепленного дерева.