– Может, это только по сравнению с тобой, братец. Рядом с тобой и камень покажется завзятым весельчаком.

– Ты не первый, кто намекает, что если у меня есть недостатки, то одним из них могла бы считаться порой излишняя серьезность.

– Могла бы считаться? – Симна удивленно расхохотался. – Ага, длинный братец, а луна могла бы считаться далекой, океаны – глубокими, а женщины – непостоянными. Да, можно было бы сказать, что у тебя есть незначительная склонность к сдержанности. Но это пустяки: мы на тебя не в претензии. – Он оглянулся на остальных. – Не правда ли, друзья?

– Истинная правда, – быстро заявил Накер.

– Я считаю, что вы все в высшей степени ребячливы и глупы. – Алита проговорил это с величайшей серьезностью. – Среди людей лишь самые глубокомысленные долгими и упорными трудами достигают высокого уровня безукоризненного остроумия.

– Сколько мудрости, – огрызнулся Симна, – исходит от того, кто заявляет о своем местожительстве, писая повсюду вокруг.

– Смотрите‑ка, вон там постоялый двор! – намеренно громко объявил Накер.

Северянин и кот пристально посмотрели друг на друга, после чего препирательства были прекращены по взаимному молчаливому согласию, как и десятки прочих споров до этого.

Сколь ни были великолепны украшения, которые путники видели повсюду в городке, но те, что покрывали фасад постоялого двора, затмевали всех своих резных предшественников. И хотя это было всего лишь одноэтажное строение, но верхнее помещение, или чердак, был значительно просторнее других, что позволяло расположить несколько комнат над основным этажом. Не только лесные звери, но и неодушевленные порождения причудливой фантазии резчиков глядели с широких, превосходно сработанных дверей парадного входа. Тут были и дубовые арабески, и сосновые орнаменты, и еловые тучи, нависающие над горами красного дерева, и многое, многое другое.

Поднявшись по ступеням вслед за Накером, путешественники очутились в передней, где никого не было, кроме пухлой розовощекой женщины лет тридцати с небольшим. Она подметала густой щеткой отлично натертый паркетный пол. Как Эхомба ни напрягал зрение, он так и не смог разглядеть, что здесь можно было подметать. На его взгляд, пол выглядел безукоризненно.

– Добро пожаловать, странники! – Женщина радушно улыбнулась. – Добро пожаловать в Незербре. Надеюсь, что вы найдете наши комнаты удобными, белье свежим, а еда и питье придутся вам по вкусу.

– Уверен, так оно и будет, – заверил ее Симна. – Думаю, у вас отыщется место для нас четверых?

– О да, безусловно! – Прислонив щетку к стене, на которой, как и на полу, не было ни единого пятнышка, она сложила руки и гостеприимно кивнула. – В это время года у нас мало постояльцев, и мы будем рады принять вас. Да будет вам известно, что сегодня вечером здесь состоится городской праздник. Естественно, как гости вы тоже приглашены.

– Праздник! – Северянин довольно закивал. – Даже и не помню, когда я в последний раз был на празднике. – Он поддразнивающе ухмыльнулся Эхомбе. – Уж во всяком случae, не с тобой. – Снова повернувшись к доброжелательной и симпатичной хозяйке, Симна добавил: – Мы будем счастливы присутствовать.

Ее улыбка исчезла, но лишь на один миг.

– Я, должно быть, недопоняла. Вы сказали, что вас четверо? А я вижу только троих.

Слегка повернувшись, Эхомба кивнул в сторону кота. Войдя в прихожую позади товарищей, Алита растянулся на животе, вытянув перед собой передние лапы.

– Три человека и один кот.