|
– Друиды? – Нет, не друиды. – Несмотря на всю разницу, между нами есть сходство, – сказал с искренней улыбкой Це-зарь. – Мы, как и вы, избираем жрецов – это сходство. Сходство и в том, что мы не позволяем нашим женщинам выполнять жреческие обязанности. Есть разница в статусе мужчин – военная служба, государственная служба, уплата налогов. – Улыбка исчезла. – Катбад, политика Рима не направлена на то, чтобы беспокоить ваших богов. Ни тебя, ни твоих людей не ущемят ни в чем. Кроме одного. Человеческие жертвоприношения должны прекратиться. Люди везде убивают друг друга. Но ни один народ по берегам Нашего моря не убивает мужчин или женщин, чтобы умилостивить богов. На алтари в храмах мы возлагаем животных. Боги не требуют человеческих жертв. Думать по-другому – ошибка. – Люди, которых мы приносим в жертву, или пленники, или рабы, купленные специально для этого! – вспылил Катбад. – Тем не менее Рим этого не приемлет. – Ты лжешь, Цезарь! Ты и Рим – угроза нашему образу жизни! Ты и Рим – угроза для душ наших людей! – Никаких человеческих жертв, – был ответ. Так продолжалось еще несколько часов, собеседники изучали друг друга. И когда все за-кончилось, Катбад ушел от Цезаря в полной уверенности, что романизация вредна Длинноволо-сой Галлии. Если она будет продолжаться, все переменится, а друиды исчезнут. Поэтому Рим из Галлии надо изгнать. В ответ Цезарь начал переговоры об избрании Тасгетия царем карнутов, благо трон в тот момент был пуст. Среди белгов этот вопрос решила бы битва, однако кельты, включая карнутов, подчинялись совету старейшин, а друиды развели бурную агитацию против ставленника чужа-ков. Тем не менее вердикт с небольшим преимуществом возвеличил Тасгетия, и Цезарь облег-ченно вздохнул. Он делал ставку на этого человека, ибо тот ребенком четыре года прожил в Ри-ме в качестве заложника и лучше других понимал, как опасно для его народа вступать в войну с могущественной империей. Теперь все это осталось в прошлом. Тасгетий был мертв, а совет старейшин возглавил вер-ховный друид. – Ладно, – сказал Цезарь своему легату Луцию Мунацию Планку. – Мы прибегнем к так-тике вооруженного выжидания. Карнуты – народ весьма непростой, и убийство Тасгетия, воз-можно, не направлено против Рима. Вполне вероятно, что причиной тому какая-то внутрипле-менная вражда. Возьми двенадцатый легион и ступай к их главному городу Кенабу. Стань зимним лагерем у его стен и наблюдай. К счастью, там мало леса, так что внезапно напасть они не смогут. Но все равно будь готов к неприятностям. Планк был еще одним протеже Цезаря, как Требоний и Гиртий. – А как быть с друидами? – спросил он. – Никак, Планк. Религиозный аспект в этой войне мне не нужен. Это ожесточит многих. Сам я друидов не выношу, но порождение еще большего антагонизма в мои планы не входит. Планк увел двенадцатый легион, Цезарь остался с десятым. На миг у него возникла мысль пригласить на освободившиеся места Марка Красса с восьмым легионом, который находился лишь в двадцати пяти милях от Самаробривы, но потом он решил оставить все как есть. Нутром он чуял, что кашу заварят не кельты, а белги. И чутье его не подвело. Покоряемые им народы имели свойство выдвигать людей, спо-собных ему противостоять, и один такой человек появился. Его звали Амбиориг, он был сопра-вителем белгских эбуронов, на чьих землях в крепости Атватука стоял зимний лагерь тринадца-того легиона, состоявшего из неопытных рекрутов, которыми командовали Сабин и Котта. Длинноволосая Галлия не являлась единой страной, особенно в части согласия между се-веро-западными белгскими кельтами и южными чисто кельтскими племенами. Такое отсутствие единства было на руку Цезарю, ибо Амбиориг не искал союзников среди кельтов, а обратился к своим соплеменникам белгам. |
