|
Маркиз надеялся, что он не забудет о существовании хороших манер и правил грамматики, которые выучил с трудом. Эти берега видели столько отплытий! Анжелике нужно было держать себя в руках. На глазах привыкшей к этому театру публики Жоффрей и она могли целоваться, ибо они находились не в Бостоне, а среди французских аристократов. Жоффрей де Пейрак никого не забыл, когда прощался и давал распоряжения. Затем он повернулся к Анжелике, говоря себе, что на земле нет глаз прекраснее. Однако, она удивила его в последний момент, умоляя его тихим и настойчивым тоном: - Обещайте мне!.. Обещайте мне!.. - Я вас слушаю!.. - Обещайте мне, что не поедете в Прагу. - Нет времени объяснять... Обещайте мне, и все! Он обещал. Она была так непредсказуема. Прага? Да, это правда, он вспомнил. Это город, где, как ученый, он всегда мечтал о... Когда он садился в шлюпку, он смотрел на Анжелику с любопытством. "Моя обворожительная жена! Моя непредсказуемая!” Анжелика чувствовала себя удовлетворенной и утешалась тем, что в самый последний момент она успела вырвать у него это обещание. Господин де Фронтенак, упомянув однажды о колдунье с Орлеанского острова, напомнил ей смутное предсказание Гильметты. Лучше всего было подготовиться тщательнее к ударам судьбы... Это небольшое происшествие перебило непереносимое волнение, которое вызывали первые удары волн о борта лодки, уносившей ее к кораблю, который в нескольких кабельтовых от берега готовился к отплытию. "Слава Солнца" была очень красивым кораблем, заказанным Жоффреем де Пейраком в Салеме. Это было первое путешествие этого судна. Стоя на корме, Жоффрей долгое время смотрел в сторону берега, на котором все уменьшалась фигурка, такая любимая и такая одинокая в толпе. Он никогда не подозревал, что он, сильный мужчина, который мог свернуть горы для достижения своей цели, с таким трудом выдержит испытание. А ее поддержать было еще труднее. “Я всегда буду с тобой, я тебе обещаю, я всегда буду с тобой, моя любовь, моя красавица, мой нежно-любимый ребенок. И моя сила соединится с твоей в нашей борьбе". Его адъютант Энрико Энци заметил, как заострились черты лица хозяина, и впервые за все время службы ему показалось, что в его глазах блеснули слезы. Анжелика отплывала на "Радуге", которая отчаливала вместе с "Афродитой". Она должна была признать, что присутствие болтливого маркиза оказало ей большую помощь. После того, как он вынудил ее выпить с ним красного вина, он поделился с ней новостями двора в Версале и Сен-Клу, где обосновалась новая фаворитка короля, проведшая с ним несколько ночей, сильное и юное создание. Там была очень приятная атмосфера. Затем он принялся рассказывать ей о сыновьях, Фроримоне и Канторе. В открытом море настал момент, когда корабль, после обмена сигналами жестов и флажков, разошлись, один, направляясь к западу и углубляясь в ночь на море мрака, другой - на юг, следуя вдоль диких берегов Новой Шотландии, которые направляли Анжелике, единственной на борту, ароматы своих цветущих лугов. В Голдсборо, она бросилась в объятия Абигаэль и горько расплакалась. Абигаэль, выслушав ее внимательно, села возле нее и с нежностью сострадания спросила: - Кроме горечи расставания, вас еще что-нибудь тревожит в отношениях с графом? - И да и нет, - ответила Анжелика. - Я поняла, что такова судьба женщин - пройти испытание разлукой, которое без сомнения для них более мучительно, чем для мужчин. |
