|
- "Она" приказала, или он велел по ее приказу найти вашего барсука и убить его. Белые и индейцы, которым хорошо заплатили, искали его в течение нескольких недель в окрестностях города, в уголках, где они ожидали его появления. Кантор побледнел. Это точно была "она"! Никакого сомнения! Он узнавал ее извращенную жестокость по отношению ко всем, на кого она таила злобу, кому хотела отомстить. Это относилось даже к бедному лесному животному!.. Узнала ли она его, Кантора де Пейрак, в приемной короля; его, подростка, оттолкнувшего ее когда-то, сына того, над которым ей так и не удалось одержать победу? - Моя росомаха будет сильнее их всех, - объявил он пылко, имея в виду Вольверина. - Ну еще бы! Конечно! - обнадежила его она, - всем известно, что барсук хитрее человека! Что касается того, чтобы потихоньку выйти из дома, то в этом не было никакой проблемы. И поскольку прежде всего ему нужно было повидать матушку Мадлен, то - чего проще! - дорога была открыта. Было бы очень неразумно не воспользоваться сетью подземных дорог, которые прокладывались в Квебеке, чтобы иметь возможность спрятаться от непогоды, или не показываться на глаза любопытному соседу. Кантор вспомнил, что подвалы маркиза де Виль д'Аврэ соединяются с домом Баннистера, и следуют до монастыря Урсулинок. Таким образом, ночью, пройдя через подвалы и пробравшись через склады сыров и вин, он достиг золотильной мастерской монахини-пророчицы. Глава 39 Они не верили ей. Они не верили ей больше. Это продолжалось со времени визита жены нового губернатора в монастырь Урсулинок. Матушку Мадлен отругали и наказали. Теперь маленькая монахиня была отправлена в золотильную мастерскую, где она должна была работать без отдыха, не имея права разговаривать с остальными, должна была подниматься среди ночи и проверять огонь под специальным котлом, в котором готовился раствор для золочения серебра. Вопрос встал даже о том, чтобы отлучить ее от ежедневного святого причастия, но она так плакала, что настоятельница пожалела ее. - Да не покинет вас Господь, да заставит Он вас раскаяться. Признайте, что хотели привлечь к себе внимание... что хотели вмешаться в политику, которая вас не касается... Конечно, мы сожалеем о господине де Фронтенаке, но ваше поведение перешло допустимые границы. - Матушка, я сказала только Святую Правду. Это она, я ее видела, возникающей из вод... Демон! - Довольно!.. Не начинайте эту историю снова. Все уже давно уладилось, а ваши видения причинили нам только одни неприятности... еще не хватало, чтобы теперь мы рассорились с семьей нового губернатора. Итак, она осталась одна, без защитников и помощи, один на один со своим тягостным секретом. Ее сердце наполнялось ледяным холодом: "Господи, не оставляй меня!” Город менял свой облик, его словно вывернули наизнанку, и теперь он показывал свое второе лицо. Все говорили только о благочестии, скромности и милосердии мадам де Горреста. Она прислушивалась к болтовне, доносящейся с другой стороны монастырской стены. Только мадам Ле Башуа не присоединилась к общему концерту похвал и произнесла шокирующую фразу, в которой усмотрели проявление враждебности, исходящей, быть может, из ревности или верности, которую она, как и многие, хранила господину де Фронтенаку. |
