|
Старший брат Залиля, которого она кормила одновременно со мной, мой настоящий молочный брат, имел искривленные ступни... Я помню, что, лежа рядом со мной, он захотел меня убить. Потом мне рассказали, что я сам убил его, задушил в нашей общей колыбели. Анжелика вздрогнула и вспомнила о словах Амбруазины, которые она любила повторять: "Мы - трое проклятых детей с гор Дофинэ". Возвратившись к реальности, она живо возразила: - Глупости! Вас убедили в этой байке, чтобы причинить вам зло. С самого детства вас окружали недостойные и жестокие женщины. С одной из этих милочек я сама столкнулась, с Амбруазиной. Но я совершенно не верю, что вы похожи на них. - Смотрите-ка, как пылко вы меня защищаете... Но, может быть, вы правы. Чем необычнее рождение, тем суровее судьба. - У вас были трудные цели и не без причин... - Может быть, вы скажете яснее? - Я плохо вас знаю. Точнее, я совсем вас не знаю. О вас ходит молва как о миссионере, воине, победителе, завоевателе новых стран во имя Господне и на благо королевства. Одухотворенный священник, несущий спасение душам, это - вы? Или это - лишь один из образов, подходящий для данного момента? Не примкнули ли вы к иезуитам, чтоб встать на ваш собственный путь? - Который привел бы меня куда? - Туда, где вы оказались в настоящий момент. Он возразил. - Нет, я не могу согласиться. Я не могу принять эту мысль, что столько ошибок и страхов, столько мерзостей составили мой путь, предопределенный Богом... Ваши рассуждения заражены ересью. Вы приближаетесь к Лютеру, который говорил: Греши, но греши сильно!.. - О! Не утомляйте меня, прошу вас! Я не в состоянии рассуждать о теологии. Догмы! Буква закона! Армии сражаются. Я просто хочу сказать, что нужно посмотреть другими глазами на вашу жизнь... под другим углом зрения... И хватит вам заниматься тем, что сказали Лютер, Кальвин и Святой Томас... Ибо никто не может определить, что есть грех, а что не есть грех. Она говорила, не думая. Это был просто обмен словами, словно два сверкающих клинка скрещивались в ходе стычки. Последние слова заставили его вздрогнуть, и она увидела, что в его глазах зажглись опасные огоньки, она не обратила на них внимания. - Да! Да! Это так и есть, хоть вы и иезуит до мозга костей! И вам не удастся меня переубедить! Хватит разговаривать на такие мрачные темы. Он лежал без движения какое-то время, закрыв глаза. Она спросила себя, не находится ли он снова в состоянии комы из-за ее противоречивых слов. Она пожалела, что была с ним слишком груба и недостаточно хорошо заботилась о его здоровье. Но когда она встала, чтобы дать ему отдохнуть, он взял ее руку, поднес к губам и прошептал: - Будьте благословенны! Далее наступил период спокойствия, не лишенного живости. Так под слоем золы тлеют угли, в любой момент готовые разгореться ярким пламенем. Все было покрыто слоем снега. И Анжелика потеряла счет времени, худо-бедно различая ночи, когда ей приходилось вставать и поддерживать огонь, и дневные хлопоты, которые она выполняла медленно. Приготовить еду, вымыть и причесать детей, сменить повязки раненому, накормить. День, почти такой же темный, как ночь, был короток. И она с удовольствием скользила под покрывала. Позже ей надо будет встать, чтобы еще раз накормить всех, затем она проходила за свою занавеску, чтобы прибраться и сделать прическу. Но сидя, она быстро уставала. Она снова ложилась в теплую кровать и погружалась в забытье. |
