|
- Они были на тропе войны, и мы потеряли несколько драгоценных дней на то, чтобы сначала отбивать их атаки, потом уверить их в мирных намерениях. Индейцы малеситы и етчеминсы отделились от нас, и мы больше их не видели. Наконец, вождь индейцев согласился признать, что мы не принадлежим к их врагам. - Уттаке? - Да, это его имя. - Где он? - Да здесь, в Вапассу. Он утверждал, что здесь находится его враг - иезуит, отец д'Оржеваль. Я не знаю, может быть, он хотел схватить привидение или его душу, потому что я прекрасно помню, что этот миссионер года два назад погиб. Но с этим дикарем бесполезно спорить. "Ты ничего не знаешь", - сказал он мне презрительно, когда я попытался ему объяснить, что этот священник не может находиться в Вапассу, потому что он умер. И мы еще стали внушать ему, что торопимся и боимся опоздать и не застать вас в живых. "Она жива", - сказал он мне, по-прежнему глядя свысока. Несмотря на такую уверенность, мы поспешили вам на помощь, боясь опоздать. Это подлило масла в огонь. "Я друг Тикондероги, француз, - сказал он мне. - Не думаю, что ты обязан ему больше моего. И я получше тебя следил за его звездой..." Мы чуть было не сцепились. Эти дикари невыносимы, а мы привыкли к тихим крещенным абенакисам. Наконец, они позволили нам продолжать путь, но следовали за нами по пятам. Иногда они обгоняли нас. Я не знаю, может быть, им известны тайные тропы. Мы шли обычным путем. Наконец, с холма мы различили развалины Вапассу... И вот мы у тебя, - закончил Колен. Он взял ее за руку, чтобы скрыть волнение, и стал называть ее на "вы", поскольку публично всегда придерживался этого. - Мы отвезем вас в Голдсборо, мадам, вас и ваших детей. Там вы будете в безопасности. Барон де Сен-Кастин и его индейцы будут защищать нас от любого врага, пока не вернется господин де Пейрак. Здесь же у нас мало сил, и нет никакой уверенности в безопасности. Надо незамедлительно отправляться. Увы! Но с Вапассу покончено. Она слушала его и внимательно смотрела на него, и он спрашивал себя, откуда ему пришла мысль, что она ослабела и что придется нести ее на руках обратно, как это уже было один раз на дороге Магреб. Это любимое лицо носило отпечаток перенесенных испытаний, но было понятно, что она не потеряла ни свою энергию, ни свою красоту. - А человек? - повторила она. - Какой человек? - Тот, которого вы видели на другом берегу озера, и который убежал. Она пристально посмотрела на него своими зелеными глазами, и его душа наполнялась неизъяснимыми чувствами. Он никуда не мог деться от этого взгляда. Он отвернулся. - Ну, ладно. Мы скажем тебе! - сказал он, в своей тревоге снова переходя на "ты", желая скрыть то, что его беспокоило, но напрасно. - Мы заметили его, этого человека, на другом берегу озера, и он убежал. Потом мы обогнули озеро и достигли стен форта. И тогда... - И тогда?.. - Тогда показались ирокезы. Они вышли из леса во главе с Уттаке. Я увидел вождя могавков, он бежал ко мне. Он крикнул мне: "Тот, кого я ищу, - там! Вы упустили его!.." Я возразил, но еще никогда смерть не была так близка. Внезапно он остановился и протянул руку в направлении холма. Подняв глаза, мы увидели иезуита. Он стоял неподвижно, словно видение. Мы ждали, что оно исчезнет. Но он спустился к нам. В руках он держал свое распятие с красным камнем в середине. Иезуит подошел прямо к Уттаке и сказал: "Вот он я". - И они схватили его, - пробормотал Мартьяль. |
