|
Но она следует, не сворачивая, по своему пути. Она спасла больного англичанина и раненого ирокеза, французского пирата и умирающего священника. И она пришла, чтобы кричать: "Подари ему жизнь! Подари ему жизнь!” Его поза изменилась, движения руки были одновременно обвиняющими и лирическими. - Как ты добра... Ты не сворачиваешь с пути, Кава, сияющая звезда, и что мы можем против звезды, сверкающей в центре неба и всегда указывающей одно и то же направление!?.. Следовать за ней! В ночи наших душ... в ночи наших сердец... Ах! Ты сверкаешь, и ты запутываешь нас... - Я вас не путаю. - Нет!.. Ты меня обманула! Я отправил его тебе, чтобы ты его съела! - Нет! Ты знаешь, что я не убила бы его... В доказательство приведу твои же собственные слова, которые ты сказал ему перед тем, как его отправить: "Я вернусь, чтобы съесть твое сердце". Вождь могавков позволил себе рассмеяться. - Я хотел удостовериться в тебе, сияющая звезда! - Значит, ты знал, что я помилую его. Так что прекрати хитрить со мной, Уттаке. Ты подарил мне его жизнь однажды. Ты можешь сделать это во второй раз. Вождь Пяти Наций принялся ходить туда-сюда. - Хорошо! Я подарю тебе его жизнь! Я не хочу, чтобы ты подверглась насмешкам из-за принципов твоего сумасшедшего Бога, - заявил он. По его знаку молодой воин подошел и перерезал веревки, удерживающие узника. Но он не упал. Он по-прежнему стоял у столба. Видел ли он, что происходит вокруг? Однако, решение Уттаке вызвало гнев у некоторой части индейцев. Один из них, Хиатгу, подошел к месту событий. Было очень трудно разобрать его речь, но по жестам было понятно, что он разгневан. Как и его сподвижники, он не потерпит, чтобы такое достойное дело, как пытка, которое было предметом умения и гордости его, Хиатгу, было прервано. Здесь примешивалось чувство мести, так как вся семья этого индейца погибла в огне войны с белыми. Нужно ли было дарить жизнь одному из них, чтобы он продолжил свое черное дело? Его тирада вызвала одобрение толпы, все заворчали и заволновались. Хиатгу, угадав, что он держит ситуацию под контролем, продолжал: - К тому же среди нас нет главного вождя. Если бы таковой и был, то его избрали бы из оннонтагов, а не из могавков. Ты нарушаешь принцип Лиги ирокезов. У тебя нет права отнимать у нас добычу. - Это не добыча, а мой личный враг, - возразил Уттаке. - С ним связаны мои молодые годы, которые я провел на французских галерах. И, вернувшись к вам, я всегда следовал вашим законам. Совет меня поставил во главе того, что осталось от наших народов. Не забывай это, как и то, что благодаря мне, вы все избежали смерти. И поднялся шум другой части толпы. И Хиатгу понял, что его противник выигрывает. - Ладно! Отдай его ей! - крикнул но в бешенстве. - Но не думай, что я ничего не получу! Его действия были молниеносны. Он подошел к приговоренному и одним ловким движением снял с него скальп, который победно показал толпе. Крик, вырвавшийся изо всех глоток, подчеркнул его непредвиденное и жестокое действие. Торжествующий Хиатгу отступил. Иезуит по-прежнему стоял. Кровь заливала его лицо и плечи. Воин толкнул его, но тот остался у столба. Тогда его толкнули два воина, и он упал, оставив на столбе полосы кожи, которая прилипла от крови. |
