Виктор осторожно выдернул кольцо, придерживая спусковой рычаг, вложил гранату в ладони водилы:

— Держи крепче, если жить хочешь… Не отпускай рычаг. А то и брось, если такой смелый! Вместе взлетим!..

В него словно вселился бес.

— Не бросишь! Семью не оставишь… Жену, двоих девчонок своих. Примерный семьянин. Свои почки и сердце на трансплантанты не пустишь. Себя любишь!..

Виктор сплюнул от отвращения и хрипло, почти давясь, закончил:

— Значит так, смотри! Скажешь, что случилось с мужиком, которого под утро сегодня увезли, уйдешь своими ногами. Тут до Бутова, что до Расторгуева — расстояние примерно одинаковое… Не скажешь, — останешься здесь. С гранатой. Только смотри, не дай бог, из рук не выпусти…

Он замолчал. Словно в подтверждении его слов где-то не очень далеко послышался шум проезжающей машины.

Куртка на Чернышеве была расстегнута, но он не чувст вовал холода.

— Понял меня?!

Михалыч тянул время. Не знал, как быть.

— Молчишь? Ну и молчи, а мы пошли… А гранату ты рано или поздно все равно выпустишь. Проверено уже…

Обычно не особо многословный Чернышев, казалось, играл роль другого, не похожего на него человека. Ему вдруг пришел на ум майор Ловягин из РУОПа.

Он остановил взгляд на руках водилы.

— Если выпустишь, — могу тебе гарантировать: взлетишь прямо на небо! С ангелами там встретитшься. Побеседуете слегка. Может, водяры тебе нальют…

Водила чувствовал: время его уходит. Но не в состоянии был произнести ни слова: его трясло.

Повернувшись к Анастасии, Чернышев подмигнул ей:

— Нас там машина ждет. Марки «фиат». Купленная знаменитым поэтом песенником на гонорар за его патриотические песни: не за уголовщину там какую-нибудь…

Он снова улыбнулся: хищно и дерзко. Так бы, наверное, улыбнулся бы тигр, если бы смог.

От сосны донесся еле слышный скулеж. Михалыч выл.

— Минут через пятнадцать вернемся… Подумай!.. Расскажешь все подробненько — где, кто, когда? Будет, как я сказал. А иначе…

Чернышев подошел к Анастасии. К водиле он стоял теперь спиной.

— Что меня в этой сволочи всегда поражает? — махнул он рукой, другого они запросто прибьют, а вот как до них самих дойдет — сразу другими становятся.

Он взял в свои руки ладони Анастасии. Она была без варежек.

— Пойдем к машине. Согреешься.

— Я не замерзла…

Анастасия чувствовала, как ее сверху донизу пробирает холод. Может потому, что шубка не доходила ей до коленок…

Она вышла из-за сосны.

— Ни в какую машину я с тобой не пойду. Прекрати, комедию. Это же учебные гранаты. Я их видела на занятиях: макеты!.. — Она передразнила его: «Из Афгани…» Мне-то не надо лапшу вешать…

Привязанный к сосне прислушался.

Ярости Анастасии не было предела.

— Как скажешь, старший лейтенает! Как скажешь! — выдавил в бешенстве Виктор. — Но у меня принцип: за своих друзей стоять до конца! Меня так учили…

— Ты не понял… Рисковать — другое дело. Я согласна. Но врать?!

Он ухмыльнулся: волк снял красную шапочку и обнажил свои здоровые, без признаков кариеса, зубы.!

Вернувшись к месту, где лежала вторая, уже запорошенная снегом граната, поднял ее и быстрым шагом пошел по просеке. Душегуб у сосны на секунду умолк. Прислушался. У него появилась надежда…

Виктор шагал между сосен вперед. Анастасия еле за ним поспевала.

— Стой здесь! — приказал ей Чернышев.