Душегуб об этом давно сообразил.

Объяснять смысл того, что он услышал, ему не надо было. Теперь он уже и сам перебежал к заклятым врагам. Так хоть от «вышки» отвертится…

— Лучше бы нам попасть, пока наряд не сменился…

— Это — когда? — мгновенно среагировал Виктор.

— У нас в десять тридцать смена…

Виктор тут же бросил взгляд на часы. Они показывали половину девятого. Время у них еще было, хотя и не так уж много.

— Сколько их там тогда будет?

— Шестеро… Сейчас только пятеро. Одного могли отпус тить пораньше. Товарищ майор! Я не шучу: руки развяжи, не могу больше…

— Сейчас… В подвале одна дверь?

— Две! Вторая сзади! — слова дрожали, как листья на ветру.

— Ладно, теперь все…

Чернышев пригладил обоими руками свою короткую шевелюру, подошел поближе и первым делом взял из его рук гранату.

— Настя, развяжи его…

Он вернулся на ту же просеку.

Анастасия подошла к дереву, стала развязывать веревки. Михалыча било, как в лихорадке. Но он, тем не менее, успокаивался. Решение он уже принял: к своим ему не появиться: замочат! Рындин при желании киллеров всегда найдет. Пригласит хотя бы эту парочку из Прибалтики…

Второго взрыва в просеке не прозвучало. То ли Чернышев в Афгани научился обращаться с гранатами, то ли граната эта принципиально отличалась от первой…

От Регионального Управления по организованной преступности на место обнаружения страшной находки в Видное выехал майор Ловягин.

Маленький, угловатый, с сильно выдавшейся вперед нижней челюстью майор Ловягин появился у платформы в Видном уже в самом конце осмотра.

Областное начальство, знакомое с его неудобным и ущербным характером, предпочитало вести с ним себя преувеличенно дружески. Но все это — чисто внешне: его не любили.

Незнакомые с майором оперативные уполномоченные среднего звена украдкой поглядывали на его непомерно большие, покрытые светлыми волосиками руки: такими быка удавить можно.

Сам Ловягин водянистым взглядом уже все высмотрел: рюкзаки самопальные, с «лейблом» несуществующей иностранной фирмы. Да и труп — то не обычная «расчлененка». До того, как сюда попасть, части тела находились какое-то время на морозе или в холодильнике.

И все же Ловягин не поехал в Бюро вместе с судебно-медицинским экспертом, следуя все тому же своему правилу: заняться самому конкретным делом — как сделать ставку на один номер, связать себе руки… А он такое не признавал. Пусть сначала другие пошуруют. Потом увидим, что к чему…

Было гораздо дальновиднее передать контроль над делом кому-то из опытных обязательных старших оперов. Из тех, кого не надо понукать и у кого, если подмигнет удача, дело можно снова истребовать назад, в свое производство…

С места происшествия он позвонил нескольким старшим операм, но никого не нашел. Вспомнил о Чернышеве и его группе, но и их не было на месте. Впрочем, он ведь сам передал Виктору материал о бежавшем из больничного подвала мужичке — потерпевшем.

Мотаются сейчас где-нибудь по больницам. А, может, — по медицинским центрам.

Заведения эти теперь росли, как грибы. Каждое уважающее себя медицинское учреждение готово было оказывать за солидное вознаграждени любые услуги богатым людям. Что они, в действительности, там делают, а что вписывают в истории болезни обращавшихся к ним больных сказать точно никто не мог.

На обратном пути из Видного Ловягин позвонил приятелю Чернышова тоже сотруднику РУОПа. И того тоже не застал. Может, случайность, а может, и нет?!

«Любопытно…»

У Ловягина был поразительный нюх на чужие интриги.