— Я позвоню. Телефон особо не занимай.

— Ты, что, решил сгноить меня на службе, Чернышев?

— Перебьешься.

— Ты откуда звонишь? Со льдины что ли? Зуб на зуб не попадает…

— В машине мы. Едем на объект…

За несколько часов на морозе на площадке ГАИ «амбуланс», который оставляли обычно в крытом гараже с постоянной плюсовой температурой внутри, основательно промерз.

Опытная рука водилы, однако, довольно быстро привела его в норму.

В десять минут одинадцатого «амбуланс» уже обогнул высокий каменный забор. «Колючки» не было видно, но Виктор не сомне вался в том, что и она тоже есть, и что вообще все вокруг напичкано электроникой, включая воспомогательные постройки и, главное, двери.

И Виктор, и Анастасия сидели в кузове. Окна «амбуланса» были аккуратно задернуты занавесками.

Чернышев сказал водиле, что подъезжая к воротам он должен включить свет в кабине, чтобы из темного кузова они могли его видеть. Риск, конечно, во всем этом был немалый. Стоило душегубу молча показать головой на кузов и вышедшие из КПП секьюрити немедленно поняли бы что кто — то пытается проникнуть в Центр. А дальше — как два пальца…

Тем не менее Чернышев и Анастасия решились. Для водилы это был единственный путь к спасению. Ни Рындин, ни секьюрити уже ничем не могли ему помочь.

Оба пассажира в кузове слышали как кто-то, вышедший из КПП спросил жаждущим легкого общения голосом:

— Как жизнь, Михалыч?

Чернышев внимательно следил за кабиной. Водила вел себя довольно естественно для человека, мотавшего ся весь вечер в поисках бомжей и пьяни.

— Нормально, — базарить на служебную тему ни секьюрити, ни водиле не разрешалось.

— Устал?

— А то нет…

— Зато тебе сейчас домой, а нам тут до утра кононыхаться.

Секьюрити нажал на кнопку дистанционного управления, и металлические ворота не спеша двинулись в свой короткий запрограммированный путь, чтобы пропустить «амбуланс».

— Давай, Михалыч!

— Будь.

Медленно выдвинулись на исходную позицию. Резина колес сторожко скользила по асфальту. Водила погасил свет в кабине.

В правой стороне двора неясно прочерчивался неосвещенный трехэтежный особняк. Фары вырывали из темноты отшлифованные кирпичи, широкие, с добротным стеклом окна, отливавшую медью крышу. В одном из окон горел яркий свет: одинокое световое пятно на темном фоне. Чернышев сразу насторожился.

— А там кто? — спросила Анастасия у водилы.

— Медсестра дежурит… — Михалыч теперь был чуточку откровеннее. Укольчик там сделать или еще чего. Раньше она в больнице сидела, а тут, видишь, такое…

Напротив — в левом углу двора, как теперь они поняли, расположен склад с бумажным и прочим хламом. Он был собран из немецких гофрированных плит. Подвал находился под ним.

Чуть дальше — за старым, знавшим, согласно легенде, еще екатериненские времена, дубом — слышался металлический лязг и яростный лай. Вдоль забора на блоке носилась крупная с под палинами овчарка…

Где-то здесь, между мусоросборником и кленом по-меньше, проходил маршрут внутреннего передвижного поста. Постоянный пункт наблюдения находился на крыше офиса…

Водила припарковал «амбуланс» у склада и вышел из кабины. Тут было темнее, чем в остальной части двора. Оглядевшись по сторонам, он открыл дверь кузова, поднялся внутрь…

— Сделал, как сказали…

— Хорошо, — Чернышев снова стал немногословен.

— Я надеваю на него наручники… — сказала Анастасия.