— Я тоже думаю. Пока же клянется, что это один единственный случай, а о судьбе бомжа ничего не знает…

— Известное дело!

— Лиха беда — начало, — заметил приятель обнадеживающе. — По своей сути- то он — больше хулиган…

— Тогда ясно.

Менты знали эту публику. Чем круче снаружи, тем мягче внутри: как арбуз! Пока не взрежешь — бомба, а как до мякоти добрался — течет…

— Короче, Чернышев, ты понял, к чему я веду.

Он подмигнул так, чтобы сзади это увидели в видовое зеркало Анастасия и Алекс.

— Можешь не объяснять. Я-то сразу догадался: бутылка!

Чернышев потянулся к сотовому телефону:

— Тихо всем! Выхожу на связь с начальством!

Разговор с непосредственным начальником получился коротким, но продуктивным.

И Анастасия, и опер — друг Виктора, и Алекс внимательно прислушивались.

Крончер с удивлением открыл для себя — Чернышев докладывает так, будто не сам видел рындинскую «фабрику смерти», а лишь узнал о ней из некоего источника.

Больше того, начальство, показалось ему, это вполне устраивает. Оно и не стремится получить более исчерпывающую информацию.

Ни слова не было сказано о том, что они проникли в Медицинский Центр и освободили его, Алекса, черт возьми!

Между тем все в машине, кроме Крончера, понимали, что происходит.

До принятия новых законов, регламетирующих борьбу с мафией все их сегодняшние действия были абсолютно незаконными.

И задержание экипажа «амбуланса», и допрос с угрозами, учиненный Михалычу в лесу, у скоростняка, и самочинный обыск Медицинского центра Рындина, и, конечно же, нанесение телесных повреждений охранникам…

Их могли запросто отправить за решетку.

В таких случаях прокуроры дают санкции на арест ментов с особой легкостью. Не спас бы их и успех операции — поскольку состав должностного преступления был на лицо.

И, вообще, кто сказал, что победителям ничего не светит?

Светит. И чаще всего суд. Победителей судят порой еще строже, чем побежденных: они ведь куда более опасны…

Правда, вот незадача: что стало бы с Крончером, если бы они не ворвались на территорию Центра вместе с запуганным насмерть водителем и не разоружили охрану, а, вместо этого, пошли бы по начальству?! И какие доказательства они могли бы представить? Инстинкт? Подозрения? Интуицию?

И есть ли гарантия, что у главы «Милосердие, 97» не было в прокуратуре своего человека, который бы его немедленно предупредил об опасности?

Начальство на другом конце провода не меньше своих подчиненных было заинтересовано в успехе. Оно само все прекрасно понимало, и вынуждено было играть в ту же игру.

— Там функционирует подпольно центр по насильственному изъятию жизненноважных органов для пересадки… — Чернышев все больше успокаивался, освобождаясь от лежавших на нем грузом собранных сведений.

Упомянул он и бомже из Бирюлево-Западного, и о признании санитара…

— Надо срочно истребовать историю болезни бомжа…

— Она у нас в кабинете, сверху, на сейфе. Пусть кто-нибудь сходит, возьмет.

Несколько раз разговор прерывался. Виктор слышал, как начальник отдела кого-то послал к ним в кабинет. Кому-то приказал: «Никуда не уходить…». Потом кого-то позвали…

Стало ясно: сейчас, не мешкая, будет собран оперативный состав и намечен план действий. Режиссура была известна, и актеры действовали согласно ей, не отклоняясь ни в ту, ни в иную сторону.

— По некоторым сведениям… — продолжил Чернышев, — на складе, в шкафу, в помещении кассы, находится несколько самопальных рюкзаков.