В сети нужный новостей выпуск нашёлся меньше чем за минуту. Саву Ремизова задержали в Минске. Туда он проскочил через дырявую российско-белорусскую границу в надежде, что бульбашам не будет до него никакого дела. Но братский народ, если что, самолёты сажает, а уж беглого торгаша скрутили образцово-показательно, сделав подарок друзьям по союзному договору.

Тупая кукла, которую он прихватил с собой, активно сотрудничала со следствием. Она оказалась не секретуткой, а бухгалтершей. Попадос. Сава смешивал дело и удовольствие и теперь страдал по полной. Я смотрела на потеющего жирдяя Ремизова, на его добродушную рязанскую физиономию с наивными голубыми глазками и оттопыренными ушами. Вид портил многократно сломанный и смятый в лепёшку нос. Сава в юности занимался боксом, но затем, как многие бывшие спортсмены, расплылся и обрюзг. На кадрах оперативной съёмки он был одет в весёлую гавайку и бриджи с силуэтами пальм. На гавайке точёные смуглые тёлочки тянули через трубочки цветные коктейли из высоких стаканов. Сава растеряно оглядывался, словно надеясь, что это всё розыгрыш, а не полное фиаско.

Что связывает его с моим мужем? Друзья с юности, ещё со школы, говорил он. Хотя умница Фил и сейчас напоминает ботана, а «Ряха» Ремизов был из тех, кто тряс мелочь на переменах. Что у них общего?

Холёная сучка с дизайнерским маникюром и погонами майора щебетала о «преступном сообществе» и «коррупционной сети». От этих слов стало неуютно. Липкое противное чувство. Почти забытое. Словно лезешь в аэропорту за паспортом, а его нет на привычном месте. Я набрала мужа. «Абонент недоступен». Набрала снова, уже с вертушки. Параноик Фил говорил, что кнопочные телефоны невозможно взломать и подслушать. Его Vertu был копией моего, только без шагрени и брюликов. Сплошной титан. Звонок прошёл, но ответа не было. Беспокойство усилилось.

Я могла мурыжить мужа неделями. Игнорить, не брать трубку, устраивать бурные сцены и мелкие истерики. Его это только смешило. Фила считали холодным, жёстким, нудным, бездушным. Всё это было неправдой. Я знала, что он всегда перезвонит мне, знала, что вытащит меня из любого дерьма, знала, что он никогда меня не обидит.

Мы познакомились с Филиппом Затонским пять лет назад. Точнее, тогда он встретил меня. Я нашла его на два года раньше.

Предложение на рынке жён для олигархов значительно превышает спрос. Тут и молоденькие мокрощёлки с сиськами и попками, тугими, как антоновские яблоки, и светские львицы с модным бэкграундом – актрисы, певицы, телеведущие. Матёрые хищницы. Опытные бойцы. Деньги и большие деньги отличаются, как кофе и кокаин. Первый бодрит, второй сносит голову напрочь. Заработать их нельзя. Можно или украсть, или выйти за них замуж.

Мандраж выгнал меня на улицу. Тёплый, как молоко, воздух августа обволакивал тело. Россыпь мелких фонариков, лучистых, словно звёзды Ван Гога, повисла в клубящемся раннем вечере. Большие деньги делают весь мир твоей собственностью. Всё можно купить: машины, тряпки, рестораны, людей, особенно людей. Только в этом настоящая свобода.

Мне было плевать, что на мне надето (Гуччи), где я нахожусь (Турандот), что пью (Dom Perignon Brut). Я любила напитки покрепче, но хотела сохранить ясный рассудок. Лишившись вдруг внутренней связи с Филом, я почувствовала космический холод. Ощутила себя одинокой поджарой охотницей, словно и не было этих пяти лет. Я думала о муже и впервые волновалась за него.

Любовницей быть проще и выгоднее, чем женой. Это контракт. Деловые отношения. Любовницам не изменяют, любовниц не бросают. Когда закрыт один контракт, можно открыть следующий. Можно открыть даже несколько контрактов, если хватит актёрских способностей и здоровья.